— В связи и не в связи с дебатами вокруг ДК «Академия» начнем с вопроса: есть ли объективные критерии отнесения того или иного рукотворного объекта к памятникам/достопримечательностям? Каким (не оценочно, а по существу) обязательно должен быть объект, чтобы его однозначно сохранили, отреставрировали, повесили табличку и водили туристов?
— Отвечу коротко: таких критериев нет. Точнее, они очень зыбки и изменчивы. Критерии, которыми руководствуются эксперты, власти и общественность, постоянно меняются в связи с эволюцией социальных ценностей, с актуализацией той или иной темы, с новыми культурными трендами и мегапроектами. Решение об отнесении или неотнесении того или иного объекта к памятникам культурного наследия в каждом случае выплавляется из очень сложной, я бы сказал неповторимой, амальгамы. Самые разные — иногда противоположные — прецеденты множатся, и каждая ситуация становится всё менее зависимой от каких-либо, условно говоря, объективных показателей: возраста объекта, его уникальности, расположения и т.д.
Недавно на большой конференции по архитектуре в Екатеринбурге я слушал юристов, которые говорили как раз об этом же: буква закона становится всё менее и менее значимой в принятии решений. Тем более что писаное право однозначно отсылает к субъективности. В нашем любимом 73-ФЗ: записано «…представляющие собой ценность с точки зрения истории, археологии, архитектуры, градостроительства, искусства, науки и техники, эстетики, этнологии или антропологии, социальной культуры и являющиеся свидетельством эпох и цивилизаций, подлинными источниками информации о зарождении и развитии культуры». То есть методика выявления объекта, достойного статуса памятника — экспертная и более никакая.
Поэтому лично я в своей деятельности ищу не какие-то подходящие юридические формулировки, а стараюсь опираться на общественное мнение, «поднять волну». Вот пример проигранного сражения: президиум новосибирской областной организации Всероссийского общества охраны памятников истории и культуры (ВООПИК), куда я вхожу, обсуждал судьбу здания новосибирской школы № 54, построенного в 1935 году. Это яркое воплощение предсталинистской архитектуры, украшенное настоящим памятником эпохи — барельефом с изображением Мичурина и пионеров, высаживающих деревца. Для меня как гуманитария это апофеоз социалистического отношения к природе, которая «не храм, а мастерская, и человек в ней работник». Мои коллеги по ВООПИК в большей степени настаивали на поиске юридических аргументов сохранения здания от сноса, я — за мобилизацию общественного мнения, за включение проблемы в федеральную повестку, привлечение столичных политиков и блогеров «зеленого» толка и так далее. Увы, пока мы спорили и доспаривали, бывшая школа пошла под бульдозер.
Я уверен, что объект культурного наследия — прежде всего ассоциативный образ. Если вернуться к ДК «Академия» то для меня как выпускника НГУ и организатора университетских Интернедель это не столько строение, сколько общественное пространство перед ним: фасад, крыльцо, платформа, подступы к зданию. Здесь выступали Юрий Шевчук и ансамбли политпесни, проходили митинги и театрализованные представления, музыкальные фестивали — это агора Академгородка. Поэтому я считаю, что входная часть «Академии» должна быть сохранена — с очень деликатной реставрацией. Чтобы не утрачивалась аура открытости, общности, солидарности, устремленности в будущее, всемирности Академгородка и этого конкретного места.
ДК “Академия”
— А как быть со зданием «Академии» в целом? Оно нуждается как минимум в капремонте, причем не один десяток лет.
— Будем помнить, что ДК «Академия» — никакой не дом культуры, а изначально кинотеатр «Москва». То есть чисто кинопрокатное заведение, не предусматривавшее какой-либо другой культурной жизни. Поэтому после расширения функционала этого здания некоторым кружкам пришлось заниматься в помещениях без окон — что идет вразрез с российской архитектурной традицией, особенно конструктивистской и модернистской, когда даже для сибирского климата проектировались огромные окна. И сегодня я придерживаюсь позиции, которую высказал на открытом общественном обсуждении планов реновации ДК «Академия» (правда, она почему-то не отражена в пост-конспектах этого события). Позиции, которая учитывает и прогресс строительно-отделочных технологий, и эволюцию культурных интересов, особенно у молодежи. То есть окружение и фасад «Академии», повторюсь, должны быть обязательно сохранены, как транслирующие дух Академгородка, а вот тело знания, все интерьеры, вся инфраструктуры вполне могут быть модернизированы с учетом современных цифровых и акустических технологий, дизайна и прежде всего — досуговых приоритетов.
В качестве успешного примера подобного подхода приведу реконструкцию новосибирского кинотеатра «Победа». Оставлены сталинистские колоннада и портик, доносящие имперский, победительный дух своей эпохи. А тело здания принципиально другое, современное, разделенное на большое количество помещений — и далеко не только для кинопоказов. Сегодняшняя «Победа» — эпицентр культурной и светской жизни, здесь проходят фестивали, бьеналле, в кафешках собирается богема в лучшем смысле слова, творческая молодежь. Историческая оболочка транслирует культурный код Новосибирска, наполнение же соответствует его сегодняшнему духу.
“Победа”
Менее известный пример — лофт «Мельница» на улице Фабричной. На основе руин еще новониколаевской мельницы был создан культурный центр с видовой площадкой, ориентированной на Обь. А само здание, как говорится, доносит. В свое время это была не пасторальная ветряная мельница со скрипучими крыльями, а урбанистическая, паровая, промышленная. Этот объект прекрасно передает дух индустриального города, «Сибирского Чикаго». И в целом я считаю, что краеведы, культурологи с одной стороны и застройщики с другой — не антагонисты. Среди последних есть тонко чувствующие люди, способные работать не только на прибыль, но и на создание/воссоздание образов, как это, к счастью, произошло с «Победой» и «Мельницей». Такие люди нуждаются в общественном поощрении: следовало бы учредить, наверно, специальную премию за сохранение исторического духа и гармонии в современном строительстве и реконструкции зданий.
“Мельница”
— Вернемся к первоначальной постановке вопроса, актуальной для Академгородка. Если нет четких юридических дефиниций, то как оптимально определить круг экспертов, готовящих властное решение по тому или иному объекту? Если шире — как в принципе правильно двигаться к такому решению, чтобы оно было верным?
— Ответ будет относиться не к критериям выбора экспертов по определенным спискам статусов и компетенций, а именно ко второй формулировке. К инструментам влияния на властные решения со стороны различных сообществ: архитекторов, урбанистов, дизайнеров, политических партий и общественных движений, просто активных граждан и их организаций, в том числе неформальных. При этом нужно понимать, что власти не очень чтобы отзывчивы к жестким формам волеизъявления, как те же пикеты (хотя я сам раньше неоднократно в них участвовал, в том числе против вырубок в Академгородке с транспарантом «Здесь будет город-пень»). Во власть нужно продвигать позитивные культурные инициативы, конструктивные идеи, заранее проработанные компромиссные решения.
— А каковы механизмы, сценарии этого продвижения? Давай представим, что тебе звонит министр культуры Новосибирской области Наталья Васильевна Ярославцева и говорит: «Помогите определиться с судьбой ДК “Академия”, мы уже не знаем, кого и почему слушать, на вас вся надежда!» Что ответишь, сразу или после некоторой паузы?
— Для начала должна быть найдена такая площадка, такая форма общения, которая устроит всех ключевых акторов этой истории: бизнесменов, архитекторов, застройщиков, политиков, деятелей культуры (в самом широком понимании), общественников. Летние обсуждения были не очень удачной попыткой сделать это, но направление выбрано правильно. Собраться, выслушать и постараться понять друг друга — для начала.
С другой стороны, не будем снимать с властей ответственность за принимаемые ими решения. Областной минкульт или профильный департамент мэрии можно заполонить обращениями, общественными экспертизами, резолюциями общественных слушаний, но запятую в конструкции «сносить нельзя сохранить» поставит рука конкретного человека. Пример — судьба здания третьей гимназии в Академгородке. На глаз сторонников и противников сноса было поровну (по численности и влиятельности), их аргументы также казались в среднем равновесными. Но мэрия в конце концов приняла решение — снести старое здание и построить новое по некоторому проекту. То же самое, увы, случилось и с 54-й школой, которая, не в укор академгородковскому партиотизму, намного старше и интереснее с историко-культурной точки зрения.
Компромиссный подход я старался осуществить в отношении комплекса зданий бердского вокзала, построенного в 1914 году. Если бы мы какими-то сверхусилиями добивались его включения в реестр вновь выявленных объектов культурного наследия, то это перечеркнуло бы возможность постройки нового вокзала. А вокзал старинный, с одной стороны, прямо связан с важными историческими событиями (отсюда провожали солдат на Первую мировую и Великую отечественную войну, комсомольцев на целину и ударные стройки), с другой — устарел, тесен и неудобен вплоть до туалета на улице. Как быть? Искать компромисс — культурный, общественный, градостроительный. Вопрос рассматривался на комиссии по культуре Общественной палаты Новосибирской области, где представители РЖД сначала заняли непримиримую позицию, но когда зашла речь о патриотизме, сохранении исторической памяти, было найдено решение, устраивающее все стороны диалога. Старое здание и водонапорная башня идут под реставрацию, а рядом строится новое, сверхсовременное, с видовой площадкой.
Вокзал г. Бердска
Еще раз подчеркну: особо важным фактором в принятии таких решений является живая историческая память. Против сноса деревянного вокзальчика на станции Сеятель никто не протестовал по той, видимо, причине, что никому не ведома история сельскохозяйственной коммуны «Сеятель», от которой и произошло название станции. То есть этот исторический опыт не актуализирован. Находись у нас во власти какие-нибудь радикал-социалисты, ветхое здание было бы окружено невероятным почитанием и заботой, как в свое время дом в Шушенском, где в ссылке жили Владимир Ильич Ленин и Надежда Константиновна Крупская. Но история сельхозкоммуны «Сеятель» сокрыта в архивах, и реновация прошла бесконфликтно.
— Если попытаться резюмировать, то живая историческая память и многоканальное влияние на власть и являются основными двигателями сохранения объектов культурного наследия?
— Скорее да, чем нет. Примером послужит довольно быстрое изменение позиции новосибирского руководства к конструктивистскому наследию. Еще не так давно его не ценили, недопонимали, даже отрицали. «Дом-коммуна? Да это же тюрьма! Как можно жить куче семей в одном коридоре с общей кухней?» На что я отвечал: где в студенческие годы интереснее, дома или в общаге? Дом-коммуна, идея коммуны вообще — это про молодость и для молодых, которым хочется быть всё время вместе. Это про историю страны-коммуны, которая строилась романтичной, революционной молодежью.
Мы с единомышленниками стали поднимать на щит связку города-коммуны Новосибирска и конструктивизма, сделали соответствующую карту, начали проводить экскурсии, выступать в соцсетях и так далее. Новосибирску не хватает идентичности? Так вот же она, перед глазами! И в один прекрасный день упомянутая Наталья Васильевна Ярославцева на конференции по музейному делу встает и заявляет: «Музею конструктивизма в Новосибирске — быть!». Значит, волна восстановленного интереса к конструктивизму, его понимания как важнейшего для Новосибирска явления набрала силу и дошла до сознания нашего руководства.
— Пробили музей конструктивизма в Новосибирске? Отлично, поздравляю. А какой музей (не естественнонаучный, а историко-культурный) следовало бы с такой же настойчивостью вырастить в Академгородке?
— Музей Интернедели в самом широком ее понимании и ощущении. Если Новосибирск — это город-коммуна, город-конструкция, то Академгородок — такая global science village, открытая всему миру. Академгородок — это глобально, потому что глобальна наука, она не знает границ. Идея такого музея — не ностальгия, хотя мы с тобой оба более чем причастны к маевкам, фестивалям политпесни и другим студенческим инициативам 1970-1980-х годов. Разумеется, в экспозициях должен присутствовать исторический, архивный материал: публикации прессы, фотографии и киносюжеты, открытки, значки и плакаты, записи групп политпесни «Амиго», «Пульс», «Смех» и многих других.
Но если говорить о миссии Музея Интернедели, то она состоит, прежде всего, в демонстрации глобальной открытости Академгородка как его важнейшего атрибута. Открытости, которая более полувека реализуется прежде всего студентами, молодежью. Ядро Интернедели — НГУ, но к нам на фестивали и маевки ездили сотнями студенты из города, а мы, в свою очередь, направлялись с творческими десантами в Бердск, Маслянино, в полузакрытое Кольцово. Музей Интернедели — это музей молодости. Я надеюсь, что рано или поздно повторится ситуация с музеем конструктивизма, и с высокой трибуны прозвучит однозначное «быть!»
Беседовал Андрей Соболевский
Фото Culture.ru, Archi.ru и из открытых источников
