— Основная цель новой программы, безусловно, должна более чем поддерживаться: в ней впервые сформулирована мысль о том, что основная задача российских университетов — это подготовка кадров для развития нашей собственной страны, кадровое обеспечение ее будущего. Однако сложность состоит в том, что на сегодняшний день готовящаяся программа не отображена ни в одном официальном документе за подписью ее разработчиков. Предполагается подготовка проекта постановления или распоряжения правительства РФ — тогда появится серьезный предмет для разговора. К сожалению, очень содержательная презентация, с которой заместитель министра науки и образования РФ Дмитрий Владимирович Афанасьев выступал на заседании Президиума РАН, тоже не является официальным документом. Это пока только набор мыслей о том, какой хотелось бы видеть роль вузов России в будущем. А главное — остался без ответа острый вопрос, поднятый членами Президиума РАН: разумно ли запускать новую программу развития вузов без анализа результатов реализации, когда не подведены итоги предыдущей программы, «5—100»?
Тем более что при любой форме изложения набросков программы академического лидерства она пока изобилует многочисленными белыми пятнами, для начала юридического характера. В докладе обозначены консорциумы как основная форма интеграции университетов с научными и другими организациями, но в российском законодательстве эта организационно-правовая форма не прописана в конкретике. Некоторые структуры решаются создавать консорциумы по самому разному поводу, но, по сути, это лишь соглашения о взаимодействии. Новосибирский университет и СО РАН тоже подготовили такое соглашение, но подписано оно не было: состоялась реформа Академии наук, Сибирское отделение утратило организующую и управляющую функцию в отношении исследовательских институтов. Которые, прямо скажу, сегодня уже опасаются подписывать документы о создании консорциумов с университетами, видя в них риски утраты самостоятельности. Еще один вопрос, который пока не обсуждался вслух, но всё равно неизбежно встанет: как в консорциумах будет распределяться целевое финансирование из федерального бюджета? Если через головной университет, то этот вариант как раз усиливает риски ослабления взаимодействия со сторонними по отношению к нему научными организациями. Даже по такой объективной причине, как обусловленная законами страны невозможность передачи средств из одного учреждения в другое и тем более между разными ведомствами.
Новая программа снова предполагает градацию вузов на несколько типов — исследовательские, опорные и базовые — с разницей в целевых функциях и критериях попадания в ту или иную категорию. Ряд количественных показателей вызывает вопросы: например, так ли важно число обучающихся (от 4 000) для исследовательского университета? НГУ, Томский государственный университет и Томский политехнический университет в их сегодняшнем виде этому параметру соответствуют. А как быть с малочисленным Академическим университетом имени Ж. И. Алфёрова в Санкт-Петербурге? Тем более неприемлемы звучащие в кулуарах идеи закрытия «слишком маленьких»учебных заведений. Ну а такой критерий отбора вузов в ту или иную группу, как зарплаты выпускников, ставит в заведомо неравное положение вузы столичные и все остальные, поскольку в регионах типичный уровень оплаты труда в научных учреждениях в разы ниже московского и петербургского.
По-прежнему неясен и вопрос взаимодействия университетов с научными организациями. Модель Новосибирского университета строится на базовых кафедрах, расположенных вне его стен, в научных институтах Академгородка, где профессиональные исследователи (как правило, связанные с НГУ лишь совместительством или даже без этого) готовят исследователей-студентов. Это позволяет НГУ сосредоточиться на подготовке кадров прежде всего для науки. А Московский государственный университет им. М. В. Ломоносова, Санкт-Петербургский национальный исследовательский университет информационных технологий, механики и оптики ИТМО, университеты Томска держат науку «внутри себя», однако тонкая шлифовка будущих исследователей, по моему убеждению, всё равно должна происходить на месте их будущей работы. Но тема таких студенческих стажировок в предложениях Минобра прозвучала применительно не к исследовательским, а к опорным университетам, призванным готовить специалистов для тех или иных отраслей экономики.
Впрочем, и в рамках модели НГУ существует некоторое скрытое противоречие. Основные затраты по подготовке специалистов на старших курсах несет не университет, а научные организации — держатели базовых кафедр. Вознаграждение научным руководителям дипломной практики (если оно есть) обеспечивается не НГУ, а институтом. Практиканты используют и нередко ломают дорогостоящее оборудование (я сам, честно скажу, ломал в бытность старшекурсником). А есть еще реактивы, расходники, спецодежда и так далее. Поэтому институты заинтересованы в том, чтобы дипломники базовых кафедр шли работать именно к ним. Но эта позиция не всегда совпадает с интересами университета и отдельных выпускников: система их целевого распределения давно осталась в прошлом, а университеты призваны готовить кадры не только для избранных институтов. Мне ближе вторая точка зрения, поскольку общие интересы должны быть выше узковедомственных. В НГУ я руковожу базовой кафедрой физической химии, которая приписана к Институту химической кинетики и горения им. В. В. Воеводского. Она готовит специалистов не только для ИХКиГ, но и для других институтов научного центра и для промышленности. Это нормально, мы живем в одном Академгородке и в одной стране.
Старый, но все равно главный корпус НГУ
Мы уже говорили о предлагаемых критериях отбора вузов в ту или иную категорию, а в набросках программы академического лидерства видим также ключевые показатели их результативности. Посмотрим на исследовательские университеты. Количество выпускников, работающих непосредственно в российской науке? Да, принимается. Однако есть тонкость: на какой момент надо собирать статистику. Очевидно, что не в год трудоустройства, лучше всего лет через пять. Средняя заработная плата выпускников? Уже сказано: абсолютно некорректно в силу сложившихся территориальных диспропорций. Затем объем доходов от результатов интеллектуальной деятельности, переданных по лицензионным договорам, от патентов и так далее. Это отдельная, очень острая и запущенная проблема обращения с интеллектуальной собственностью, и пока она не получит комплексного решения в национальном масштабе, точечный показатель для вузов также не выглядит правильным. К тому же ряд научных направлений заведомо не являются «патентоориентированными», генерируя не столько патенты, сколько знания и идеи.
Несмотря на то, что новый министр науки и образования РФ Валерий Николаевич Фальков уже не раз высказывался против фетишизации наукометрии, мы снова видим статистику публикаций в предлагаемом перечне показателей успешности исследовательских университетов, причем в связке с международными журналами первого (практически отсутствующего в России) и второго квартилей. О порочности привязки эффективности исследований (где бы то ни было) к «хиршам» сказано столь много, что не хочется повторяться. К этому можно добавить лишь стабильно бедственное положение российских научных журналов, которые то и дело не на что издавать и покупать (библиотекам, например). А гуманитарии, экономисты и некоторые другие группы исследователей по определению могут публиковаться почти на 100 % только в русскоязычных изданиях. Насколько я знаю, в КНР другой подход: более 30 % публикаций по любому научному направлению в обязательном порядке должно выходить в национальных журналах, и Китайская академия наук это отслеживает.
Перейдем теперь от исследовательских университетов к опорным и показателям их эффективности. Доход от заказных НИР и ОКР — да, это целесообразно. Новосибирский государственный технический университет НЭТИ и некоторые томские вузы уже сегодня хорошо зарабатывают на этом. А вот доля привлекаемых средств из бюджета субъекта Федерации и тем более муниципалитетов видится ложным ориентиром, поскольку, во-первых, межбюджетные движения средств сегодня фактически запрещены, а во-вторых, эта гипотетическая величина зависит не столько от успешности университета, сколько от возможностей того или иного региона. Еще менее приемлема для опорных университетов наукометрия как критерий успешности. Не статьями они должны отчитываться, а высококлассными специалистами, востребованными российской промышленностью и успешно там работающими.
И наконец, замечание общего плана: предложения Минобра по программе академического лидерства составлены как бы с чистого листа, без учета успешных практик и уже апробированных моделей развития. А их в России немало. Это система НГУ, который сегодня стал эволюционировать в ядро «Академгородка 2.0». Именно под крылом Новосибирского госуниверситета предполагается создание крупных центров коллективного пользования: как минимум Сибирского национального центра высокопроизводительных вычислений, обработки и хранения данных — СНЦ ВВОД и Междисциплинарного исследовательского комплекса аэрогидродинамики, машиностроения и энергетики — МИК АМиЭ, интегрирующих науку, классическое образование и профильную подготовку специалистов. Это «Большой университет», создаваемый в Томске путем сближения образовательных и научных программ ведущих вузов, их взаимодействия с институтами регионального научного центра СО РАН, Томского национального медицинского исследовательского центра РАН и строительства единого межуниверситетского кампуса на левом берегу Томи с привлечением инвестиций заинтересованных компаний.
Если резюмировать, то предложения Минобра очень интересны, но пока содержат больше вопросов, чем ответов. На заседании Президиума РАН было справедливо указано на необходимость перехода от кабинетного проектирования к открытому и коллегиальному, к широкому обсуждению идей и предложений с участием университетского и академического сообществ. «Вопросы, связанные с подготовкой научных кадров, — это задача не только системы высшего образования, но и РАН, — подчеркнул ее президент академик Александр Михайлович Сергеев. — В традициях отечественной науки очень сильна интеграция Академии и вузов, поэтому мы чувствуем ответственность за то, чтобы помочь университетской системе работать эффективно». Я поддерживаю такой подход целиком и полностью.
«Наука в Сибири»
Подготовил Андрей Соболевский
Фото Алексея Диканского, Андрея Соболевского, Дианы Хомяковой («Наука в Сибири»)