«Материал для сенсоров выбирается исходя из задач, решаемых на той или иной экспериментальной станции СКИФа, — говорит научный сотрудник лаборатории детекторов синхротронного излучения Центра «Перспективные технологии в микроэлектронике» ТГУ Лейла Калитаевна Шаймерденова. — Сенсоры, которые мы разрабатываем, предназначены для мониторинга пучка высокоэнергетических квантов и заряженных частиц. Измерительные устройства помогут контролировать положение пучка в пространстве и то, насколько он отклоняется».  

Пучок электронов после накопления энергии в синхротроне испускает часть этой энергии в виде синхротронного рентгеновского излучения, которое будут использовать биологи, химики, физики, материаловеды и другие специалисты для исследования структуры новых материалов, исследования белков и решения других фундаментальных задач. Мониторинг положения пучка электронов имеет большое значение, поскольку от этого зависит правильная трактовка результатов исследований.  

Как отмечают ученые, карбид кремния отличается очень высокой стойкостью к воздействию интенсивных пучков квантов рентгеновского синхротронного излучения. Устройства, созданные на его основе, сохраняют работоспособность даже в тех условиях, в которых сенсоры из кремния разрушились бы за очень короткое время.  

Благодаря значительной устойчивости к радиации, а также сохранению работоспособности в широком температурном диапазоне, новые детекторы могут найти применение в космосе, в частности, их можно устанавливать на внешней обшивке космических спутников для контроля радиационного фона. Наряду с этим устройства, созданные сотрудниками лаборатории детекторов синхротронного излучения, могут быть использованы для мониторинга и обеспечения радиационной безопасности на объектах атомной промышленности.  

Разработка ученых ТГУ предназначена для установки на станции СКИФа, относящейся к первой очереди запуска, намеченной на 2024 год. 

По материалам пресс-службы ТГУ

— Ваш институт входит в группу подразделений, которые обиходно продолжают называть «новыми факультетами». Насколько медицинское образование (о журналистике, праве и прочем не говорим) соответствует миссии НГУ?

— Медицина — изначально университетская дисциплина. В университетах средневековой Европы она присутствовала в первоочередном порядке вместе с теологией и юриспруденцией, остальные науки варьировались. Практически с таким же тривиумом в 1755 году открывался Московский университет: философия, право, медицина. Её же изучали в первом в Сибири Томском императорском университете, причем медицинский факультет в момент его основания в 1888 году был первым и целые десять лет единственным. Специализированные медицинские институты в нашей стране появились только в 1930 году. Начиналась индустриализация, здравоохранение ставилось на конвейер, «кадры решают всё» и так далее.  Требовались специалисты, тем более что врачебный корпус сильно поредел в ходе гражданской войны и последующих событий. Поэтому медицинские факультеты вывели из состава университетов в отдельные вузы и переподчинили их Наркомздраву, а там, где не было университетов (в Новосибирске, например) — создали с нуля.

В конце прошлого века начитается обратное движение: медицина, не в ущерб специализированным «кузницам кадров», начинает возвращаться в классические университеты. В 1992 году воссоздан медицинский факультет МГУ имени М.В. Ломоносова (так сказать, возвращение на историческую родину), в 1996 году такой факультет открывается в Санкт-Петербургском университете.  Причиной этого ренессанса стало стремительное развитие медицины за счет взаимодействия с другими областями знания. Стало практически  невозможным вырастить современного медика (тем более, медика-исследователя) без курсов и практик по физике, химии, молекулярной биологии, генетике и так далее. Эти курсы были и в медицинских институтах, но в недостаточном объеме, и не везде были квалифицированные преподаватели. Логичным было восстановление медицинского образования в их «естественной среде обитания» — классических университетах, где есть квалифицированные преподаватели по указанным наукам.

В настоящий момент медицинские факультеты работают более чем в 40 российских университетах, и около 20 % дипломированных специалистов-медиков составляют их выпускники. При этом только в шести городах России такие факультеты сосуществуют с медицинскими университетами Минздрава. Это Москва, Санкт-Петербург, Казань, Екатеринбург, Владивосток (Дальневосточный федеральный университет на острове Русском). И Новосибирск.

— С остальными городами ситуация понятна. Или «научно-образовательный гринфилд», как во Владивостоке, или восстановление медицинского образования в сильнейших классических университетах с давними традициями и школами. Но почему Новосибирск? Ведь НГУ — сравнительно молодой, он изначально создавался как образовательный симбиот Сибирского отделения Академии наук. Почему, при наличии в городе медуниверситета, здесь начали развивать медицинское направление?

— Потому что медицина — такая же наука, как математика, физика, биология и так далее. И первая попытка организовать в НГУ медицинское образование была предпринята еще в начале 1960-х годов. В новосибирский Академгородок был приглашен известный кардиолог Евгений Николаевич Мешалкин, и по его инициативе на факультет естественных наук (ФЕН) НГУ отобрали самых успешных студентов-медиков Новосибирска и Томска. Открывается не врачебная, а, скорее, медико-биологическая специализация, но существует недолго. Вскоре случается многократно описанный в мемуаристике конфликт, и Е.Н. Мешалкин со своей командой переходит из академического сектора в Минздрав.

Тридцать лет спустя, в 1996 году открывается медико-биологическое отделение ФЕН. Теперь процесс идет по восходящей и без сбоев. В 2002 году наш университет получает государственную лицензию на ведение образовательной деятельности по специальности «лечебное дело». 2003/2004 учебный год становится первым для уже чисто медицинского отделения ФЕН, которое в том же 2003-м выделяется в отдельный факультет. Так что «новый факультет» — понятие относительное, мы готовимся отметить двадцатилетие. Еще одна важная юридическая процедура прошла в 2009-м: аккредитация университета по специальности «лечебное дело», после чего состоялся первый выпуск специалистов с официальным правом на врачебную деятельность. Наконец, в 2016 году в НГУ произошел ряд внутренних слияний — из двух факультетов, психологии и медицинского, образовался Институт медицины и психологии.

Сегодня он состоялся как конкурентоспособный центр подготовки специалистов-медиков на современной, серьезной научной основе.  В первые три года обучения студенты (у нас их на потоке свыше 60 человек), помимо предусмотренных стандартом клинических дисциплин, изучают химию, физику, генетику, молекулярную биологию, проходят расширенный курс английского языка. То есть базовое образование приближено к тому, которое получают студенты-биологи, занятия проходят здесь, в университете.  И этим 60-ти студентам преподают шесть членов РАН, 39 докторов и 54 кандидата наук! Следующие три года наши студенты в основном практикуются в клинических учреждениях. Новосибирск ими исторически очень насыщен. Это и федеральные центры Минздрава (такие, как НМИЦ им. Е.Н. Мешалкина), и условно «академические» (в подведомстве Минобрнауки, например ФИЦ фундаментальной и трансляционной медицины), а также госбюджетные и частные клиники. В общей сложности у нас более 40 клинических баз, и студенты могут знакомиться с организацией и практикой медицинской помощи в различных масштабах и форматах, при разной специфике.

О качестве подготовки специалистов в ИМПЗ НГУ можно судить по рейтингам. Мы стабильно занимаем в России 2-4 места среди всех университетов, готовящих врачей: и Минобра, и Минздрава, и частных. Новосибирский университет в 2020 году впервые вошел в международный рейтинг QS по медицине и стабильно занимает там 6-7 места среди, опять же, всех вузов Российской Федерации; в рейтинге Times соответственно 3-5 места. Многое зависит от критериев рейтингования и их значимости, но вхождение в группу лидеров очевидно так или иначе.

— Вы коснулись международных рейтингов. А насколько активны зарубежные связи института? Не обрушили ли их последние события?

— Медицинская наука, как и любая другая, по определению интернациональна. Наш институт создавался и рос как открытый миру, мы сразу стали строить коллаборации с зарубежными университетами и исследовательскими центрами. В их числе — знаменитая берлинская клиника (а на самом деле еще и научный институт) «Шарите»,  университеты Пизы (Италия), Бен-Гурион (Израиль)и Калифорнии, калифорнийская же Keck school of medicine. Не скрою, что пандемия ковида и обострение международной обстановки повлияли на интенсивность контактов с иностранными коллегами, но вовсе не свели их к нулю. Работает зеркальная кафедра анестезиологии и реаниматологии, которую с нашей стороны возглавляет доктор медицинских наук Сергей Викторович Астраков, с американской — иностранный член РАН профессор Владимир Лазаревич Зельман. В Медицинском научно-образовательном центре НГУ (МНОЦ НГУ), относящимся к нашему институту, с 2019 года совместно с зарубежными партнерами ведутся клинические испытания по пяти протоколам. Мы продолжаем готовить специалистов из многих стран мира: сейчас, кстати, к нам едет аспирант из Канады. А в нынешнем году состоялся первый выпуск десяти иностранных дипломников по англоязычной программе. В целом с 2017/18 учебного года количество зарубежных студентов ИМПЗ НГУ удвоилось.

— Можете ли вы кратко сформулировать принципиальную разницу между медицинским образованием в минздравовском университете (ранее мединституте) и в классическом, в частности, в НГУ?

— Первое принципиальное различие я уже назвал. Это изучение на младших курсах ряда фундаментальных научных дисциплин, причем в увеличенном объеме. Второе — это сильная ориентация на исследовательскую деятельность, что выражается, к примеру, в обязательной защите выпускной квалификационной работы. После чего перед дипломантом открываются три основных траектории. Первая — работать врачом поликлиники, для чего к диплому должна добавиться государственная аккредитация (обычно ее получают без особых проблем). Вторая — ординатура, то есть дополнительная подготовка по узкой специализации. Ординаторы — руки и ноги здравоохранения, герои сериалов, готовые работать по 12-14 часов в сутки. В то же время они ведут исследования по определенному направлению, опираясь не только на свой практический опыт, но и множество научных источников. Выпускник ординатуры получает возможность работать врачом узкой специальности в соответствующем учреждении. И, наконец, аспирантура — самая наукоориентированная стезя, курс на медико-биологические исследования.  И ординатура, и аспирантура у ИМПЗ собственные.

— Мы говорим о медиках, но в Институте два направления, и психологи пока что как бы в тени нашего разговора…

— Просто мы начали с медицины как изначального атрибута университетского образования. Подготовка психологов в НГУ нисколько не слабее подготовки медиков. Оба процесса отчасти взаимосвязаны — например, через единственную в России кафедру нейронаук во главе с академиком Любомиром Ивановичем Афтанасом. Там апробируются оригинальные новое методики — например, zebra-fish с использованием аквариумных рыбок в качестве модельных организмов.

Вместе с тем у психологов свои авторитетные преподаватели и методики (даже с примением детекторов лжи и электроэнцефалографов), свои специализации и траектории выпускников. Некоторые поступают в профильную магистратуру и аспирантуру (тоже нашу собственную), другие сразу ищут работу. И достаточно часто находят ее в крупных корпорациях и компаниях, где требуются HR-менеджеры с психологическими компетенциями. Еще одно достаточно распространенное  применение  психологов — работа с аутистами и их родителями. Ну и частная практика, индивидуальная помощь пациентам: в последнее время, увы, ее востребованность возросла.

Попутно этот факультет оказывает, при необходимости, психологическую помощь всем студентам и сотрудникам НГУ.

— Институт носит имя известного ученого-медика Владимира Зельмана, работающего в Калифорнии. Независимо от местопребывания, это необычно для российской практики: называть что-либо в честь живущего человека…

— Владимир Лазаревич — человек удивительной судьбы. Сын извозчика из украинского городка Сквира с детства хотел стать врачом, закончил школу с золотой медалью. В Киевский мединститут его не приняли по пресловутой «пятой графе». Тогда Володя Зельман поехал в Новосибирск, где служил в армии его брат — и поступил, причем как медалист без экзаменов.  С этого момента он считает себя обязанным нашему городу и всей Сибири за сбывшуюся мечту. Получив диплом, В. Зельман работал анестезиологом в клинике Мешалкина, затем в санитарной авиации на  Севере, участвовал в организации Тюменского медицинского института. Об организации работы в условиях Крайнего Севера он доложил на первой в Советском Союзе конференции анестезиологов в июне 1965 года в Москве, после чего медику предложили остаться в столице. И не где-нибудь, а в 4-м главном управлении Минздрава СССР, проще говоря, «кремлевке».

И здесь случился еще один поворот биографии Владимира Лазаревича. Однажды его срочно вызвали к иностранному пациенту, которому стало плохо. Им был американский миллиардер Арманд Хаммер (тоже, кстати, врач по специальности) — легендарная личность, большой друг СССР, имевший документ от Ленина с допуском к Владимиру Ильичу в любое время суток. Теперь, уже в преклонных годах,он приехал к другому Ильичу — Леониду Ильичу Брежневу. Зельман «откачал» Хаммера и тут же получил приглашение стать его личным доктором. Будучи в большом авторитете у советского руководства, Хаммер быстро уладил все формальности… И из Сибири через Москву Владимир Зельман попал в Калифорнию. Там он и практиковал, и преподавал в различных университетах — буквально до последнего времени, когда в 85 лет тяжело переболел ковидом и потерял глаз в результате неудачной операции. Сегодня его можно уверенно назвать научным светилом мирового уровня.

Все эти годы Владимир Лазаревич Зельман не просто сохранял контакты с советскими и российскими коллегами, но оказывал профессиональную, лоббистскую и финансовую помощь. В. Зельман — иностранный член РАН, почетный профессор Военно-медицинской академии в Санкт-Петербурге и Новосибирского государственного медуниверситета. Входит в состав академических советов НГУ, университета Сколково, Балтийского федерального университета им. И. Канта в Калининграде и еще нескольких. Регулярно, не реже раза в год, приезжал в Новосибирск, привозил с лекциями и консультациями ведущих медиков США. Лоббировал, в лучшем смысле слова, нашу медицинскую науку — например, добился включения России в программу «Энигма» по изучению работы головного мозга, возглавляемую профессором Полом Томсоном.

Владимир Зельман высоко ценит новосибирский Академгородок, называя его «уникальным научным конгломератом» с «особой атмосферой творчества».  Поэтому помогал и помогает не только нашим медикам, но и всему университету. Решение включить фамилию Зельмана в название Института медицины и психологии принималось ученым советом НГУ. И недоумение, прозвучавшее в вашем вопросе, было отринуто. Мы решили сломать шаблон. Не все традиции хороши: зачем обязательно ждать кончины человека, чтобы в полной мере отдать должное его заслугам? К тому же в Академгородке одна из улиц носит имя здравствующей Валентины Николаевны Терешковой — первой в мире женщины-космонавта.

— В последнее время в СМИ и социальных сетях ваш институт упоминается в связи с вырубкой леса под строительство новых зданий: учебного корпуса и университетской клиники. Что это за объекты, зачем они нужны?

— Начнем с учебного корпуса. ИМПЗ размещается сегодня в корпусе ректората НГУ, который еще какое-то время будут называть новым. Это, по существу, офисное здание. Кабинеты и аудитории, больше ничего. А для медицинского образования необходима разнообразная и современная лабораторная инфраструктура. Речь не только о приборах и ином оборудовании, но и, что очень важно, специальных помещениях. Где есть чистые комнаты и стерильные боксы, особая вентиляция и многое другое. Парадоксально, но факт: наш университет с его исторически сложившимся естественнонаучным уклоном, имеет всего один малоэтажный лабораторный корпус по улице Ляпунова. Он построен в конце 1960-х годов, давно не отвечает современным требованиям и интенсивно используется ФЕН НГУ. Нам приходится выкручиваться за счет аренды площадей в институтах,  за счет возможностей сторонней клинической базы и так далее. Но новый корпус, прежде всего для лабораторных работ, нужен «как хлеб и воздух» не только нашему институту, а практически всему университету.

— А зачем клиника? Ведь уже построен и работает упоминавшийся вами медицинский центр НГУ рядом сновыми общежитиями на той же улице Ляпунова?

— Медицинский, но не клинический. Медицинский научно-образовательный центр НГУ — амбулатория, в которую пациенты приходят и уходят, без возможностей стационара. Амбулатория позволяет решать многие задачи. Например, проводить клинические (то есть на особым образом подобранных добровольцах) испытания новых препаратов и других медицинских изделий. В частности, в МНОЦ завершены испытания нового ноотропного препарата для улучшения деятельности мозга, в настоящее время идет третья фаза клинических испытаний антиковидной вакцины, разработанной Федеральным научным центром исследований и разработки иммунобиологических препаратов им. М. П. Чумакова РАН. В МНОЦ проходят учебные занятия, там ведутся профосмотры и врачебные приемы для студентов и сотрудников университета, а также всех желающих на платной основе.

Но клинические испытания не делают амбулаторию клиникой. Для медицинского образования необходимо наблюдение пациентов день за днем круглые сутки. На сегодняшний день проблема решается в клиниках Новосибирска, но в третьем по величине городе России не очень удобно ездить из Академгородка в Горбольницу или тем более Мочище. Поэтому в план развития инфраструктуры НГУ было заложено строительство университетской клиники на 300 коек, оборудованной, как говорится, по последнему слову. Томографами разных типов, маммографами, другими диагностическими аппаратами, техникой и оборудованием. В комплекс зданий клиники запланирована гостиница для пациентов и их родственников.  Прилагательное «университетская» не должно вводить в заблуждение. В рамках программы «Академгородок 2.0» видится единая клиническая базы для подготовки студентов, ординаторов и врачей НГУ и НГМУ, а также для внедрения разработок институтов СО РАН. В их числе могу назвать диагностические тепловизоры Института физики полупроводников им. А.В. Ржанова СО РАН, комплекс мобильного оборудования для проведения анализа крови из Института химической кинетики и горения им. В.В. Воеводского СО РАН, различные лазерные системы медицинского назначения и многое другое.

Важно и то, что многопрофильная университетская клиника (работающая практически по всем специальностям, включая особо актуальную для Академгородка педиатрию и детскую хирургию) должна будет лечить жителей научного центра, в том числе и в рамках обязательного медицинского страхования. Что же касается вырубок… Всем, кроме нескольких особо непримиримых активистов, понятно, что площадка под строительство расчищена (с сохранением ценных пород) в необратимо умирающем лесу. Его губит нашествие американского клена и корневой губки: во время последней бури снова упало несколько десятков мертвых и больных деревьев, причем одно поперек улицы Пирогова, другое — на тротуар проспекта Коптюга. Машины и люди не пострадали по счастливой случайности. Не буду вдаваться в административные и юридические моменты этой истории, здесь более компетентны хозяйственные, строительные и другие службы НГУ. Но скажу в целом: Академгородок должен развиваться. Ему не пристало оставлять впечатление места, где остановилось время.

— И традиционный завершающий вопрос: каковы планы на ближайшее будущее?

— О перспективе наращивания инфраструктуры мы только что поговорили. Что же до учебного процесса как такового, то в ближайший год мы планируем открытие двух новых образовательных программ: «Фармация» со специализацией в области нейрофармакологии и «Медицинская кибернетика» совместно с механико-математическим факультетом НГУ.

Беседовал Андрей Соболевский

Фото автора (портрет), Университета Сколково (В.Зельман) и из презентации ФМПЗ НГУ

В феврале 2021 года министерство науки и высшего образования РФ запустило пилотный проект по созданию на территории регионов России карбоновых полигонов для разработки и испытаний технологий контроля углеродного баланса. На полигонах планируется отрабатывать технологии, позволяющие эффективно аккумулировать углерод из воды, воздуха и почвы для последующей переработки либо утилизации.

«Томский государственный университет совместно с Институтом мониторинга климатических и экологических систем (ИМКЭС) СО РАН, Институтом оптики атмосферы СО РАН и СибНИИ сельского хозяйства и торфа планирует создать карбоновый полигон и карбоновую ферму в пойме реки Оби на территории Томской области. Полигон выступит площадкой для изучения цикла углерода — одного из главных элементов в составе парниковых газов. Исследователи будут вести мониторинг углерода в атмосфере, воде, почве», — говорится в сообщении пресс-службы ТГУ.

Исследования на базе карбонового полигона позволят проследить процессы эмиссии парниковых газов, оценить их масштабы, роль поймы Оби в регуляции климата и насыщения мирового океана парниковыми газами. Неподалеку от поймы располагается научная станция ТГУ «Кайбасово», которая имеет хорошо развитую инфраструктуру, что позволяет проводить исследования круглогодично, подчеркивается в релизе.

Также сообщается, что наряду с созданием карбонового полигона в пойме Оби, ТГУ и ИМКЭС СО РАН рассматривают возможность создания карбоновой фермы, где будут отрабатываться биотехнологии, нацеленные на активное поглощение углерода с возможностью его последующей переработки в полезные продукты либо утилизации.

По материалам РИА Томск, фото из открытых источников

На пресс-конференции в Новосибирске руководители Сибирского отделения РАН и ректоры крупнейших университетов рассказали о новых форматах сотрудничества и совместных проектах. Председатель СО РАН академик Валентин Николаевич Пармон напомнил, что базовым, исторически сложившимся путем взаимодействия была и остается подготовка высококвалифицированных кадров для науки, но сегодня университеты «более активно включаются в кооперацию исследований под научно-методическим руководством Академии».  В частности, недавно заключенное соглашение между СО РАН и Сибирским федеральным университетом (Красноярск) предусматривает, со слов его ректора кандидата философских наук Максима Валерьевича Румянцева, совместные геологические, археологические и экологические экспедиции. Со своей стороны Валентин Пармон сообщил, что во главе делегации Сибирского отделения РАН планирует в марте провести в Красноярске переговоры с руководством края, его университетов и сырьевых компаний о комплексном освоении Попигайского месторождения импактных алмазов. «Нужно будет брать в расчет соображения и геологические, и технологические, и, конечно же, экологические», — подчеркнул глава СО РАН.

Ректор ТГУ доктор психологических наук Эдуард Владимирович Галажинский сообщил, что университет включился в реализацию некоторых проектов новосибирской программы «Академгородок 2.0»: для синхротрона СКИФ томский вуз, наряду с НГУ и НГТУ НЭТИ, готовит кадры и создает сенсорные устройства, для установки бор-нейтронозахватной терапии рака (БНЗТ) — также сенсорику, робототехнику, программы и устройства визуализации. Сибирский государственный университет телекоммуникаций и информатики (СибГУТИ, Новосибирск) поддерживает другой проект «Академгородка 2.0» — Сибирский национальный центр высокопроизводительных вычислений, обработки и хранения данных (СНЦ ВВОД). Валентин Пармон напомнил и о важном проекте развития социальной инфраструктуры Академгородка 2.0 — межузовском кампусе вблизи дороги в наукоград Кольцово.

Соб. инф., фото Екатерины Пустоляковой, «Наука в Сибири»

Инжектор синхротрона представляет собой электронную высокочастотную систему, которая группирует пучок частиц и поддерживает энергию установки. В последнем элементе инжекционной системы частицы будут ускоряться до энергии 200 мегаэлектронвольт (МэВ).

«Ускоряющая структура в инжекторе позволяет выйти на необходимую энергию, только после этого пучок частиц попадает в накопительное, а потом в синхротронное кольцо установки, в котором генерируется излучение. Чтобы достичь требуемого параметра по энергии, мы предположили, что нам необходимо пять ускоряющих структур, каждая из которых даст около 40 МэВ», — пояснил один из разработчиков инжектора, сотрудник Института ядерной физики им. Г.И. Будкера СО РАН кандидат физико-математических наук Алексей Евгеньевич Левичев.

Чтобы точно определить энергию ускоряющих структур и их параметры, ученые разработали лабораторную установку, на которой провели все необходимые измерения. Основой для нее стал ускорительный комплекс другой установки ИЯФ СО РАН — ВЭПП-2. Физики выяснили, что если установить такой комплекс на СКИФ, то часть энергии будет теряться из-за размеров ячеек, из которых сделан ускоряющий элемент. Чтобы решить эту проблему, ученые скорректировали радиус каждой ячейки, благодаря чему синхротрон сможет достичь нужного уровня энергии.

Решается и вопрос создания приёмной части СКИФ, для которой изначально предполагалось использовать кремниевый детектор, которым оснащены все синхротронные центры мира. Однако сибирский источник синхротронного излучения следующего поколения будет иметь чрезвычайно высокую интенсивность и энергию (20-120 КэВ) излучения фотонов, в области которых кремний излишне прозрачен и имеет радиационную стойкость в 1000 раз ниже требуемой по проекту. Поэтому требуется создать, помимо базового комплекта детекторов, еще и детекторные устройства нового типа.

В Томском государственном университете разработана не имеющая аналогов полупроводниковая HR-GaAs:Cr структура детекторного качества, которая способна регистрировать с высокой эффективностью синхротронное излучение до энергии 90 кэВ и радиационной стойкостью до 1,5 MGy, и может стать детекторным устройством нового типа в приемной части установки проекта СКИФ. В настоящее время уже налажена технология мелкосерийного выпуска детекторов большой площади с числом элементов до 4 мегапикселей на пластинах диаметром 4 дюйма. В настоящее время ТГУ и ИЯФ СО РАН ведут за счёт собственных средств разработку системы приёма синхротронного излучения с радиационно-стойким (ожидается до 10 MGy) детектором для синхротронных источников поколения 4+, которые по соотношению цена/качество могут превзойти большинство аналогов, предлагаемых на мировом рынке.

По материалам пресс-служб НГТУ НЭТИ и проектного офиса ЦКП СКИФ

 

— Основная цель новой программы, безусловно, должна более чем поддерживаться: в ней впервые сформулирована мысль о том, что основная задача российских университетов — это подготовка кадров для развития нашей собственной страны, кадровое обеспечение ее будущего. Однако сложность состоит в том, что на сегодняшний день готовящаяся программа не отображена ни в одном официальном документе за подписью ее разработчиков. Предполагается подготовка проекта постановления или распоряжения правительства РФ — тогда появится серьезный предмет для разговора. К сожалению, очень содержательная презентация, с которой заместитель министра науки и образования РФ Дмитрий Владимирович Афанасьев выступал на заседании Президиума РАН, тоже не является официальным документом. Это пока только набор мыслей о том, какой хотелось бы видеть роль вузов России в будущем. А главное — остался без ответа острый вопрос, поднятый членами Президиума РАН: разумно ли запускать новую программу развития вузов без анализа результатов реализации, когда не подведены итоги предыдущей программы, «5—100»? 

Тем более что при любой форме изложения набросков программы академического лидерства она пока изобилует многочисленными белыми пятнами, для начала юридического характера. В докладе обозначены консорциумы как основная форма интеграции университетов с научными и другими организациями, но в российском законодательстве эта организационно-правовая форма не прописана в конкретике. Некоторые структуры решаются создавать консорциумы по самому разному поводу, но, по сути, это лишь соглашения о взаимодействии. Новосибирский университет и СО РАН тоже подготовили такое соглашение, но подписано оно не было: состоялась реформа Академии наук, Сибирское отделение утратило организующую и управляющую функцию в отношении исследовательских институтов. Которые, прямо скажу, сегодня уже опасаются подписывать документы о создании консорциумов с университетами, видя в них риски утраты самостоятельности. Еще один вопрос, который пока не обсуждался вслух, но всё равно неизбежно встанет: как в консорциумах будет распределяться целевое финансирование из федерального бюджета? Если через головной университет, то этот вариант как раз усиливает риски ослабления взаимодействия со сторонними по отношению к нему научными организациями. Даже по такой объективной причине, как обусловленная законами страны невозможность передачи средств из одного учреждения в другое и тем более между разными ведомствами.

Новая программа снова предполагает градацию вузов на несколько типов — исследовательские, опорные и базовые — с разницей в целевых функциях и критериях попадания в ту или иную категорию. Ряд количественных показателей вызывает вопросы: например, так ли важно число обучающихся (от 4 000) для исследовательского университета? НГУ, Томский государственный университет и Томский политехнический университет в их сегодняшнем виде этому параметру соответствуют. А как быть с малочисленным Академическим университетом имени Ж. И. Алфёрова в Санкт-Петербурге? Тем более неприемлемы звучащие в кулуарах идеи закрытия «слишком маленьких»учебных заведений. Ну а такой критерий отбора вузов в ту или иную группу, как зарплаты выпускников, ставит в заведомо неравное положение вузы столичные и все остальные, поскольку в регионах типичный уровень оплаты труда в научных учреждениях в разы ниже московского и петербургского. 

По-прежнему неясен и вопрос взаимодействия университетов с научными организациями. Модель Новосибирского университета строится на базовых кафедрах, расположенных вне его стен, в научных институтах Академгородка, где профессиональные исследователи (как правило, связанные с НГУ лишь совместительством или даже без этого) готовят исследователей-студентов. Это позволяет НГУ сосредоточиться на подготовке кадров прежде всего для науки. А Московский государственный университет им. М. В. Ломоносова, Санкт-Петербургский национальный исследовательский университет информационных технологий, механики и оптики ИТМО, университеты Томска держат науку «внутри себя», однако тонкая шлифовка будущих исследователей, по моему убеждению, всё равно должна происходить на месте их будущей работы. Но тема таких студенческих стажировок в предложениях Минобра прозвучала применительно не к исследовательским, а к опорным университетам, призванным готовить специалистов для тех или иных отраслей экономики.

Впрочем, и в рамках модели НГУ существует некоторое скрытое противоречие. Основные затраты по подготовке специалистов на старших курсах несет не университет, а научные организации — держатели базовых кафедр. Вознаграждение научным руководителям дипломной практики (если оно есть) обеспечивается не НГУ, а институтом. Практиканты используют и нередко ломают дорогостоящее оборудование (я сам, честно скажу, ломал в бытность старшекурсником). А есть еще реактивы, расходники, спецодежда и так далее. Поэтому институты заинтересованы в том, чтобы дипломники базовых кафедр шли работать именно к ним. Но эта позиция не всегда совпадает с интересами университета и отдельных выпускников: система их целевого распределения давно осталась в прошлом, а университеты призваны готовить кадры не только для избранных институтов. Мне ближе вторая точка зрения, поскольку общие интересы должны быть выше узковедомственных. В НГУ я руковожу базовой кафедрой физической химии, которая приписана к Институту химической кинетики и горения им. В. В. Воеводского. Она готовит специалистов не только для ИХКиГ, но и для других институтов научного центра и для промышленности. Это нормально, мы живем в одном Академгородке и в одной стране. 

В руководство организации вошли представители четырех томских вузов, ее главой стал ректор Томского государственного университета доктор психологических наук профессор Эдуард Владимирович  Галажинский, информировала пресс-служба ТГУ. Ранее сообщалось, что проект «Большой университет» запущен в Томской области в 2019 году. В нем участвуют все вузы и академические научно-исследовательские институты с сохранением автономии и юридической самостоятельности. Появление «Большого университета» необходимо для победы в конкурсе на создание НОЦ мирового уровня. Всего по нацпроекту «Наука» в России планируется создать 15 таких центров.

По данным пресс-службы, в консорциум входят семь университетов, 10 академических институтов и Томский научный центр СО РАН. Структура обеспечивает взаимодействие власти с научно-образовательным комплексом региона и является связующим звеном между промышленностью, прикладной наукой, вузовской и академической средой.

Ректор ТГУ Эдуард Галажинский был избран председателем Томского консорциума научно-образовательных и научных организации. Врио ректора Томского политехнического университета (ТПУ) кандидат физико-математических наук доцент Виктор Валентинович Дёмин будет ответственным непосредственно за проект «Большой университет», первый проректор ТПУ доктор физико-математических наук профессор Андрей Александрович Яковлев будет курировать взаимодействие с промышленными партнерами, а также создание в Томской области НОЦ, — уточняется в сообщении.

Отмечается, что ректор Томского университета систем управления и радиоэлектроники (ТУСУР) кандидат технических наук доцент Виктор Михайлович Рулевский будет курировать блок «Экспорт образования», а ректор Томского государственного архитектурно-строительного университета доктор физико-математических наук профессор Виктор Алексеевич Власов — проект «Город-университет».

«Заместители были избраны для реализации приоритетных направлений деятельности в соответствии с проектами, которые мы реализуем сегодня в регионе под руководством губернатора. В дальнейшем нам нужно решить вопрос по избранию заместителя, который будет курировать взаимодействие с академией наук», — приводятся в сообщении слова замгубернатора Томской области по научно-образовательному комплексу члена-корреспондента РАН Людмилы Михайловны Огородовой.

Текст и фото РИА Томск, фото заставки из открытых источников