В Сарове открыт филиал МГУ им. Ломоносова, а также Национальный центр физики и математики (НЦФМ). «Нам очень важно сохранить людей здесь, на саровской площадке, как в специальных тематиках, так и в открытых проектах, в том числе с участием международных партнеров», — отметил на мероприятии Алексей Лихачев.

Первый шаг и первая задача — вырастить кадры для НЦФМ и других научных учреждений Сарова. «Задача номер два — сделать это проектом, тиражируемым в стране, чтобы специалисты уезжали отсюда в другие научные центры, наши ядерные города, работали в Российской академии наук. Ну и, собственно, замкнуть эту цепочку, чтобы оттуда возвращались сюда, в Саров, для проведения исследований, чтобы здесь, на земле Сарова, защитить Нобелевскую диссертацию», — сказал Лихачев.

Филиал МГУ создан по предложению «Росатома» в рамках поручения президента Владимира Путина по созданию Национального центра физики и математики для подготовки ученых мирового уровня. Создание НЦФМ и филиала МГУ по проекту «Большой Саров» на базе Российского федерального ядерного центра — Всероссийского научно-исследовательского института экспериментальной физики (РФЯЦ-ВНИИЭФ, входит в «Росатом») включено в программу Года науки в России.

Smotrim.ru

«26 ноября 2020 года у нас был с визитом Владимир Владимирович Путин, и руководство госкорпорации и нашего Ядерного центра обратилось к президенту с предложением создания Национального центра физики и математики. Мы просили согласовать создание Центра, поручить правительству подготовить и утвердить научную программу, одобрить открытие филиала Московского государственного университета им. М. В. Ломоносова и согласовать создание экспериментальной установки мирового уровня. Владимир Владимирович поддержал наши предложения, процесс создания Центра был запущен. С первого сентября начнется обучение студентов в новом филиале МГУ», — прокомментировал первый заместитель научного руководителя РФЯЦ — ВНИИЭФ академик В. П. Незнамов. Он отметил, что важным является создание в НЦФМ установки класса мегасайнс. «Очень удачно выбор пал на проект электрон-позитронного коллайдера Супер С-тау фабрика, это разработка Института ядерной физики СО РАН. Я считаю, что только создание установки мегасайнс с участием отечественных ученых и ученых из-за рубежа создаст хорошую научную атмосферу, которая будет положительно сказываться и на прикладных работах нашего Ядерного центра»,— сказал он.

«Одной из главенствующих задач при строительстве Национального центра, — отметил директор Института ядерной и радиационной физики РФЯЦ — ВНИИЭФ Н. В. Завьялов, – стало проведение прорывных фундаментальных и прикладных исследований на основе той уникальной базы, которая сегодня создана в Ядерном центре. Уже сейчас в реализации на базе НИИИЭФ существуют такие проекты класса мегасайнс, как, например, мегаджоульная лазерная установка УФЛ-2М, Федеральный центр радиационных испытаний по исследованию воздействия излучения космического пространства, совместно с Объединенным институт ядерных исследований в Дубне мы ведем работу по получению двух новых элементов 119 и 120. Но сердцевиной будущего Центра физики и математики, мы надеемся, станет установка мегасайнс Супер С-тау фабрика».

Николай Завьялов отметил, что Супер С-тау фабрика позволит проводить фундаментальные и прикладные исследования в системе корпорации Росатом. «Атомный проект начался из области проведения фундаментальных исследований, физики деления, нейтронной физики, ядерной физики. На сегодняшний день мы находимся на том этапе, когда необходимо возродить организацию фундаментальных исследований в системе ГК “Росатом” в кооперации с ведущими научными предприятиями РАН и промышленности. Это одно из основных направлений, которые рассматривались при создании Национального центра физики и математики» — подчеркнул он.

Директор ИЯФ СО РАН академик Павел Владимирович Логачёв отметил, что у сотрудников ИЯФ СО РАН есть опыт участия в крупнейших мегасайнс-проектах мира, в том числе источников синхротронного излучения, одним из которых является ЦКП СКИФ. «Для физиков, которые создают этот синхротрон, это прикладная задача. Для нас это возможность сделать инструмент мирового уровня, благодаря которому исследователи смогут проводить уникальные работы. Но важно помнить, что синхротрон вышел из физики высоких энергий, из коллайдерной физики. И, конечно, для того, чтобы в будущем занимать лидирующие позиции, необходимо и дальше развивать действительно фундаментальные направления, которые позволяют ученым сделать шаг за грань возможного, и примером таких фундаментальных проектов с прикладным выходом является коллайдер Супер С-тау фабрика», — прокомментировал он.

Пресс-служба ИЯФ СО РАН

Не очень популярный: его не цитируют федеральные и международные СМИ (в сибирских было несколько откликов после публикации), на него не ссылаются именитые эксперты, он не включен в лексикон и практики чиновников, задействованных в программе «Академгородок 2.0». В день, когда пишутся эти строки, «Концепт-манифест»  прочитали (или читали) ровно 1 360 посетителей нашего сайта. Мало или много? Смотря с чем сравнивать. Цифра близка, например, к количеству накопленных прочтений средней публикации (научно-популярной, дискуссионной) «Науки в Сибири».

То есть и не в пустоту, не в песок — но и не сенсация. Впрочем, это понятие деформировалось  в эпоху информационного перегруза. Чтобы выйти на миллионный порядок контактов, в наше время нужно быть Алексеем Навальным или Даней Милохиным. Концептуальные же выступления сегодня воспринимаются рутинно и обсуждаются сдержанно, в том числе первых лиц государства. Авторы же нашего манифеста не входят в круг лидеров общественного мнения — значит, 1 360 читателей привлекли не их скромные персоны, а собственно текст, что не может не радовать.

А почему востребованный? Ведь далеко не всякая инициатива попадает в тренд, в нерв, в повестку, в запрос? Наша же (напомним, «Концепт-манифест» стал итогом полуторагодичной  коллективной работы нескольких десятков человек в рамках проектного семинара) — предлагает решение сразу двух глубинных, ключевых проблем Академгородка 2.0. путем привнесения двух абсолютно необходимых ценностей.

Ценность первая — целостность. Для ее достижения авторам «Концепт-манифеста» пришлось пожертвовать лаконизмом и простотой. Все эти многократно употребляемые сферы, рамки, разрывы, базовые процессы, функциональные места и прочие методологические категории снижают удобоваримость текста, ну так это вам не пляжное чтиво. Картина сложная, зато единая.

Поэтому и ценность: сегодняшняя формальная «концепция» Академгородка, реализуемая правительством Новосибирской области и СО РАН — набор мало связанных (или не связанных совсем) друг с другом инфраструктурных проектов. Это констатируют и некоторые руководители Сибирского отделения — например, его главный ученый секретарь академик Дмитрий Маркович. Тот же СКИФ, каким он создается сегодня, самодостаточен — вот земля, вот архитектурный эскиз, вот оборудование и его изготовители, вот потенциальные пользователи и результаты, вот целевые программы подготовки будущих специалистов. Всё свое, вплоть до гостиницы и конгресс-холла, разве что цифровой двойник создается в коллаборации.  Точно так же замкнута в себе самой программа развития Новосибирского университета: новые академические единицы и специализации, новые лаборатории, реновация кампуса. Связки с другими элементами Академгородка 2.0 прослеживаются только там, где НГУ входит в консорциумы — например, по бор-нейтронозахватной терапии (БНЗТ) или СНЦ ВВОД. Но и таких внутренних «мостиков» в сегодняшнем Академгородке 2.0 маловато, не говоря уже о единой формуле перезагрузки крупнейшего научно-образовательного и инновационного центра Востока России и едином же образе его будущего. Много «деревьев» различной величины, скорости роста и жизнестойкости, несколько «рощиц», где они сплетаются, но совершенно не наблюдается «леса».

Заметим, что у лаврентьевской плеяды целостная концепция их проекта была. Рискну обозначить ее суть как создание обособленного и частично самовоспроизводящегося научно-образовательного greenfield-городка с оптимальными условиями для фундаментальных исследований и прикладных разработок в интересах, прежде всего, развития производительных сил Сибири. Ученые вынашивали и шлифовали свой замысел, пропагандировали его в «Правде» и других центральных изданиях, а затем получили карт-бланш от 18 мая 1957 года — не на отдельные новые институты, а сразу на весь новосибирский Академгородок.

Спустя 43 года сложилась иная ситуация. Визит Владимира Путина в День российской науки именно в Новосибирск был весьма неожиданным, и ведущие ученые не имели времени на предварительный «мозговой штурм» по выработке некоторой общей концепции. Поэтому на встрече в Институте ядерной физики им. Г.К. Будкера СО РАН      8 февраля 2018 года прозвучали предложения отдельных научных коллективов и школ, причем в масштабах «Большой Сибири» (План комплексного развития Сибирского отделения РАН выходит за рамки настоящих рассуждений). Эти предложения были в целом одобрены в тот же день на заседании президентского Совета по науке и образованию в Доме ученых СО РАН и в скором времени логично преобразовались в пакеты документов отдельных инфраструктурных проектов Академгородка 2.0.

Согласитесь, это две принципиально разные точки отсчета. 1957-й: «Товарищи партия и правительство, необходимо сделать вот так». 2018-й: «Господа ученые, что вам необходимо?»  Запрос прямой и запрос обратный, или наоборот, не суть важно. Важно то, что логика и темп второго эпизода не могли не породить пре-концепцию Академгородка 2.0 как набор аргументированных заявок по укреплению научной матчасти. За редкими исключениями ученым не хватает, по большому счету, двух вещей — денег и «железа». Если нет первого, просят второе, в том числе калибра mega science. Всё остальное — градостроительство, социалка-коммуналка, культура и т.д. и т.п.— присовокупляется в виде набора еще более разрозненных бонусов. Вот и получились неизбежные «отдельно взятые деревья».

«Концепт-манифест» Академгородка 2.0 — попытка показать лес. Снова рискну дать определение того, каким он видится авторам.  Академгородок 2.0 — автономный человекоцентричный научно-образовательный и инновационный центр brown/greenfield, включенный в мировую повестку устойчивого развития. А теперь отматываем три абзаца вверх и сравниваем с лаврентьевским вариантом. Что выпадает? «Оптимальные условия для…» Потому что сегодня надлежащее оснащение науки и комфортная среда для жизни тех, кто прямо или косвенно с ней связаны — база, фундамент, общее место. Без этого теперь никак и нигде: в Иннополисе,  «Сириусе», на дальневосточном острове Русский и так далее. Можно опустить очевидное.

Далее, чистый greenfield ХХ века (журналисты любили формулировки типа «научный десант в сибирскую тайгу») сменился неизбежным гибридом «исторического» Академгородка (с желательной нивелировкой градостроительных и социальных различий его микрорайонов) и новых анклавов — таких как комплекс СКИФ в Кольцово или SmartCity   по дороге к нему. Компактность Академгородка перерастает в поликомпактность, в созвездие взаимосвязанных локаций, что актуализирует проблему управления территориями и их резидентами (об этом чуть дальше).

Самые важные различия двух концепт-формулировок — в конце и в начале. «Включенный в мировую повестку устойчивого развития»: для лаврентьевского этапа важнее был фокус на огромные ресурсы востока страны, но уже в эпоху Коптюга начались процессы осознания мировых ценностей и приоритетов и, как следствие, глобализации (у их истоков стояли ученые, включая Валентина Афанасьевича). Сегодня «другого нет у нас пути» кроме встраивания в планетарные тренды: ориентация «на внутренний рынок» изначально проигрышна, а пандемия по определению конечна. Авторы «Концепт-манифеста» исходят из глобальной связанности и академической мобильности как реалий, в которых уже не работают подходы типа «Закончил НГУ — оставайся здесь, дадим тебе льготный кредит на однушку». Академгородок 2.0 тогда станет магнитом для интеллектуалов экстра-класса, от краснодипломника до нобелиата, когда засверкает в их глазах яркой, манящей звездой на карте мира. Манящей не столько житейским и эмоциональным комфортом (как уже сказано, условием нулевого уровня), сколько наличием генерации выдающихся идей и знаний, вдохновляющих коллег и инструментариев экстра-класса.

И два ключевых слова в начале новой формулировки. Автономный — потому что все современные и успешные компакт-центры науки, образования и инноватики (университетские городки США, бельгийский Лувен-ле-Нёв, японская Цукуба, российский «Сириус» и многие другие) — это без кавычек государства в государстве с особым статусом и специфичным администрированием. Академгородок, тем более 2.0 — не Первомайка и не Черепаново, муниципальным чиновникам с их регламентами, стандартами и управленческими форматами не место на экспериментальной площадке, в «регуляторной песочнице». Сегодня вопросы конкретизации административного статуса и системы управления Академгородка 2.0 переносятся с послезавтра на когда-нибудь, в «Концепт-манифесте» же эта проблема актуализируется до пакета внятных предложений (не противоречащих, заметим, действующему законодательству и правоприменению).

Наконец, самое-самое главное слово: человекоцентричный. Оно отсылает нас к другому манифесту, тоже новосибирскому (как его и называли). В 1983 году академик Татьяна Заславская провозгласила, что экономика — это не гектары, тонны и киловатт-часы, а прежде всего «человеческий фактор», то есть люди с их интересами и мотивациями. Точно так же «Концепт-манифест» «закручивает» все проявления Академгородка 2.0 вокруг человека. Это и есть вторая ценность, привносимая нашим текстом.

«Сегодня все технополисы и наукограды, все технологические инициативы рассматривают человека не как цель и ценность, а лишь как умную функцию, которую необходимо встроить в технологии и для которой необходимо лишь создать условия, — констатирует преамбула “Концепт-манифеста”. —  Мы видим отношение к человеку как ресурсу, которому даются определенные компетенции и возможности для капитализации интеллекта. Мы считаем этот подход тупиковым. Человек не может быть умной функцией. А Академгородок 2.0 не должен стать просто комфортной машиной капитализации знаний». А чем же тогда? «Человекоориентированным» и «человекосоразмерным» центром развития. Любая идея, инициатива, тем более проект должны проходить тестирование на соответствие этим принципам, «гуманитарную экспертизу». Правда, в «Концепт-манифесте» даже вчерне не прописаны правила и участники этой процедуры, а дьявол, как известно, в мелочах…

Человек присутствует в «Концепт-манифесте» двояко. С одной стороны, это исследователь (от школьника до академика), житель Академгородка. С другой — потребитель плодов научной деятельности: любой гражданин, общество, человечество. Первому должно быть максимально комфортно — учиться и работать в глобальных контекстах и масштабах, жить, творить, развиваться и развлекаться, любить и растить детей, внуков и так далее. Для этого недостаточно проложить две дороги, открыть три детсадика и отремонтировать, наконец, злосчастный ДК «Академия». «Концепт-манифест» ориентирован на создание единой среды обитания, где скрипичный концерт, таунхаусы и коттеджи, йога под открытым небом, граффити и университетская клиника, школьные лаборатории и Маёвки (список можно продолжить на страницу-другую) создают ощутимые синергетические эффекты и формируют образ жизни, привлекательный для интеллектуально ориентированной молодежи (не только сибирской/российской).

Второй человек — это землянин, Homo Sapiens Sapiens, оказавшийся под угрозой расчеловечивания, и наука должна дать ему стимулы и средства оставаться именно человеком, мыслителем и созидателем, а не придатком искусственных систем. Как бы на полях отмечу, что раздел «Концепт-манифеста», посвященный этой проблеме, наиболее публицистичен (а местами апокалиптичен), но при этом читается на одном дыхании, а главное — чётко ставит Академгородок 2.0 в авангард решения мировых проблем и ответа на самые злободневные вызовы.

Проблема регуманитаризации науки и околонаучного бытия на самом деле назрела. Об этом говорят в кулуарах Клуба межнаучных контактов, дискутируют в соцсетях, в живом общении… Однако среди 40 с лишним реализуемых или хотя бы анонсируемых проектов программы «Академгородок 2.0» мы не найдем ни одного собственно гуманитарного. Даже Государственная публичная научно-техническая библиотека СО РАН образ своего будущего преподносит как некоторый гибрид информационного суперхаба и коммуникационной площадки. Как тогда быть? Авторы конепта предлагают гуманитарную ориентацию для всего Академгородка 2.0 — целиком, а не по частям. Если вся проектная и управленческая деятельность станет здесь «человекоцентричной», то это будет нечто большее, нежели «трансформатор знаний в деньги», каким задумано Сколково. К тому же у гуманитарного приоритета всегда есть конкретные деятельностные проявления.  Например, на площадке СКИФа можно не только исследовать молекулы из древних захоронений, но и открыть историко-археологический лекторий.

 

Вот, пожалуй, и сказано всё, что хотелось сказать про «Концепт-манифест Академгородка 2.0». Остается вернуться к началу и взяться-таки всерьез за продвижение этого документа — как в «широкие народные массы», так и в определенные руководящие инстанции. Вторую задачу можно начать решать с выступлений соавторов на заседаниях Координационного совета программы «Академгородок 2.0» и президиума СО РАН. Для каждого из этих органов следует подготовить две разные презентации, с пониманием специфики менталитета как чиновников, так и корифеев науки. С одобрения и тех, и других «Концепт-манифест» может стать предметом обсуждения на «Технопроме» и аналогичных мероприятиях, а также специально подготовленной конференции. Таковая видится мостиком между властными кругами и общественным мнением. С которым, естественно, нужно строить и отдельные коммуникации на популярных и дружелюбных площадках (не пересекающихся с фабриками троллей и трибунами фриков).

Если же выйти за рамки интернета, то было бы хорошо посвятить «Концепт-манифесту Академгородка 2.0» одну из выставок под открытым небом на проспекте Коптюга — для людей с улицы в прямом смысле слова.

Фото автора, Юлии Поздняковой, Михаила Тумайкина и из открытых источников

Десятилетия неолиберальных реформ в постсоветской России поставили под сомнение  ценность науки как общественного блага. Наметившееся научно-технологическое отставание России от наиболее развитых стран побудило федеральную власть к изменению системы управления исследовательской сферой. Реформа РАН 2013—2014 годов привела к усилению эксплуатации труда ученых, в том числе за счет системы ПРНД (показатели результативности научной деятельности) и института эффективного контракта. По целому ряду направлений взаимодействия научного сообщества и власти наблюдается реанимация мобилизационной модели управления наукой при сохранении целевой установки на ее инновационность.

Термин «мобилизационный» в данном контексте понимается как административный, с сильным государственным влиянием, тогда как «инновационный» можно понимать, в известном смысле, как горизонтальный, сформированный на основе самоорганизации, что требует хорошо работающих институтов человеческого развития: образования, науки и пр. Между тем, эффективность работы институтов науки и образования определяется не столько регламентами, сколько академической репутацией, степенью университетской автономии, востребованностью выпускников вузов на рынке труда. Результат внедрения менеджериальных практик в сферу государственного управления наукой оказался парадоксальным. С одной стороны, власть ставит во главу угла развития отечественной науки государственный интерес. С другой стороны, критерии оценки труда ученого остались неолиберальными, ориентированными на показатели публикационной активности, формируемые академическими издательствами — монополистами рынка научных публикаций.

Этот парадокс реформы не ограничивается сферой труда ученых. Он проистекает из промежуточного места России в современной, говоря языком выдающегося социолога Иммануила Валлерстайна, глобальной миро-системе. Если говорить просто, то общества, составляющие ядро современного мироустройства и условно называемые развитыми (до недавнего времени это  Европа и Северная Америка), осуществили модернизационный переход на основе инновационной модели. Это  означает, что частная инициатива и горизонтальные связи выступают в этих обществах источниками инноваций (лучший пример — хайтековские компании, выросшие «из гаража и дружбы»). Периферийные и полупериферийные общества вынуждены следовать модели догоняющего развития. Ее успех невозможен без мобилизационных усилий, источником которых становится государство.

Между тем, баланс сильного  государства и развитых институтов социальной самоорганизации важен для всех типов обществ. Роль государственного протекционизма велика, в том числе в развитии научных институтов «первого» эшелона модернизации. Весь вопрос в том, какова функция государства в преобразованиях. Остается ли оно единственным реформатором, источником финансирования, но и одновременно субъектом эксплуатации, как в обществах догоняющей модернизации? Или возможен выход на инновационную орбиту развития?

Возможности государства ограничены — без развития частной и личной инициативы переход с мобилизационной на инновационную модель развития  весьма затруднителен. Текущая ситуация богата как своими рисками, таки и своими возможностями: усугубление кризиса грозит потерей Россией своего места в ряду мировых научных держав, и тогда остается только мобилизационный сценарий, что само по себе не очень приятная перспектива. Но реальной  остается возможность не только сохранить текущие позиции, но и нарастить инновационный потенциал: когда в приоритетах  частная инициатива, стартапы, заинтересованность крупного бизнеса в развитии высокотехнологичного производства, привлечение инвестиций и так далее.  В этом случае  государство оставляет за собой функции регулятора, а не реформатора, как было в России традиционно. Конечно, питать иллюзии, что это произойдет в ближайшем будущем, не стоит. Однако ставить такую цель, по крайнем мере, в отношении институтов человеческого развития, необходимо.

«Академгородок 2.0» — яркий пример  соединения в одном фокусе инновационного целеполагания (напомню, это инициатива ведуших ученых Сибирского макрорегиона, поддержанная наукоемким бизнесом) и мобилизационной стратегии достижения государственного интереса (директива главы государства, прохождение всех проектов через массу федеральных кабинетов, чиновничий стиль управления проектами и т.д. и т.п.). Кроме того, кейс «Академгородка 2.0», пусть и не закрытый, дает представление о положении региональных научных центров и связанных с ними сообществ в процессе реформирования.

Наукополис в сибирской тайге: славное прошлое и туманное будущее

О новосибирском Академгородке как феномене технократической утопии написано немало. Советский опыт развития наукоградов привлекает внимание историков, социологов, социальных эпистемологов. Достаточно познакомится с работами А.М. Аблажея, Е.Г. Водичева, А.А. Гордиенко, Г.М. Запорожченко, И.С. Кузнецова, Н.А. Куперштох, Н.Н. Покровского, О.Н. Шелегиной. Прагматический интерес государства к использованию этого опыта тоже вполне понятен. Как коллективный продукт воображения социального порядка, воплощенного в технологических проектах, наука остается и в центре общественных ожиданий.

Память о «славном прошлом» Академгородка на фоне непростых для науки 1990-х годов создавала социальное напряжение. Академгородок традиционно входил в так называемый «красный пояс» Новосибирска, голосующий на выборах за КПРФ. Недофинансирование науки тяжело отразилось на материально-технической базе Сибирского отделения РАН. На рубеже 1990-х — 2000-х годов очевидными стали и трудности с воспроизводством кадрового потенциала ННЦ. Отъезд за рубеж наиболее активной части научного сообщества был сопряжен с уходом из науки молодежи. Поэтому на излете «тучных» 2000-х  идущее от научного сообщества требование перемен не могло быть не услышано властью, которая время от времени делала совместные с учеными заявления о необходимости перезапуска «лаврентьевского проекта».

Современная история реновации ННЦ началась с перечня поручений Президента РФ «О разработке плана развития Новосибирского Академгородка» и постановления Правительства РФ с одноименным названием в 2018 году. Впрочем, программа по выполнению этих директив с самого начала стала называться «Академгородок 2.0». В настоящее время «Академгородок 2.0» — совокупность проектов, координируемых совместными усилиями Минобрнауки РФ, Сибирского отделения РАН, региональными и городскими властями при непосредственном участии Новосибирского государственного университета. Программа ориентирована на создание условий для прорывных фундаментальных исследований в ННЦ (в том числе на базе установок класса мегасайнс), на развитие научной, социальной и инженерной инфраструктуры для комфортного ведения исследований и развития высокотехнологичного бизнеса. Перспективной целью программы видится появление некоторой экосистемы, связывающей науку, образование и высокотехнологичный бизнес. Однако в ближайшем горизонте ожиданий проектантов остается инфраструктура и ее кластеры: научно-производственные, жилые, транспортные и иные. Основные дискуссии нередко разворачиваются вокруг их уместности и целесообразности, а также контроля над отдельными объектами.

В числе тактических рисков мобилизационного сценария, наиболее активно обсуждаемых в СМИ и социальных сетях, участники указывают на непрозрачность принятия решений, сверхцентрализацию управленческих ресурсов и вероятную коррупционную составляющую. Так, например, в апреле 2020 года негативный резонанс получило известие о перезонировании земель научно-производственного назначения технопарка новосибирского Академгородка (Академпарка) в общественно-деловую категорию. При этом резиденты технопарка не были поставлены в известность об этом и обнаружили изменения уже после общественных слушаний, в ходе которых они были утверждены. Примечательно, что в повестку общественных слушаний вопрос об изменении статуса зоны технопарка не был внесен: он был предложен в отсутствии резидентов непосредственно перед самими слушаниями, темой которых был обозначен обновленный генплан Новосибирска. Недвижимость в верхней зоне Академгородка остается одной из самых дорогих в Новосибирске, что дало повод упрекнуть власти в лоббировании интересов строительного бизнеса.

Относительно стратегических рисков уже сегодня можно сказать следующее. Во-первых, в постсоветский период усилилась структурная периферизация региональной науки. Указанная проблема имеет и ментальное измерение, связанное с экзотизацией Сибири, с устойчивым представлением о том, что за пределами российских столиц и зарубежных, всемирно признанных европейских и североамериканских центров, науки мирового уровня существовать не может. В качестве аргумента нередко высказывается довод о несопоставимости финансовых возможностей региональных научных центров в России с размерами вложений в лидеров мировой науки. К сожалению, в этом есть горькое зерно истины: современная наука высокотехнологична и требует качественного оснащения. Во-вторых, стоит отметить, что в результате усиления централизации власти в первые десятилетия XXI века сформировались новые факторы отчуждения, в том числе отчуждения локальных сообществ от участия в принятии решений, важных с точки зрения условий их развития на региональном и муниципальном уровне. Не имея возможности подробно раскрывать этот тезис, укажем на наличие рисков, вызванных этой тенденцией. Чем может ответить на эти вызовы локальное сообщество — горожане, жители Новосибирского Академгородка, сотрудники институтов ННЦ? В какой мере программа «Академгородок 2.0» учитывает их интересы и меру их субъектности?

«Аборигенная» идентичность и «локальный авторитет»

Использование концепта аборигенной идентичности позволяет отразить идею принадлежности к некоему самоорганизующемуся сообществу, разделяющему ценности укоренённости и представления о «свойстве» и «чуждости». Без сомнения, жители Академгородка обладают каждым из этих признаков, на что указывает в первом приближении их подчеркнутое обособление от жителей других районов Новосибирска и даже иных микрорайонов Советского района, сердцем которого является ННЦ. Это самоопределение отражается в фигурах обиходной речи: «До обеда буду в городе», «Была в больнице на ОбьГЭСе» и так далее.  Быть частью данного сообщества означает не просто жить в Академгородке, но и быть аффилированным с определенными институциями, маркированными как «городковские»: СО РАН, Новосибирским государственным университетом, научно-исследовательскими институтами, технопарком.

В эссе «По городу пешком»,  в качестве одного из существенных противоречий его развития Мишель де Серто указывает на противостояние спланированного города (города-концепта) «кочевому» городу как совокупности множественных практик преобразования физического пространства в социальное. И хотя автор настаивает на том, что городская идентичность является сугубо номинальной, а сам процесс освоения, основанный на речевых актах и пространственном перемещении («ходьбе», «блуждании») он рассматривает главным образом как социальный опыт утраты, а не приобретения (с чем трудно согласиться исходя даже из личной практики путешествий), тем не менее, эссе де Серто содержит некоторые концепты, которые помогают понять, каким образом повседневность встраивается в господствующий дискурс, каким смыслом наделяет бюрократические формулы и при помощи каких языковых игр меняет их значение для последующего использования в отношениях с властью. Одним из таких концептов является понятие «локального авторитета».

У де Серто нет прямого определения того, что именно он называет «локальным авторитетом», но примеры, которые он приводит, позволяют предположить, что это некоторый принцип, который превращает «аналитическое устройство» (например, шахматы) в игру по определенным правилам. Иначе говоря, «локальный порядок» диктует правила, в соответствии с которыми выполняет свою работу техносреда. «Он  (локальный порядок — авт.) — изъян в системе, насыщающей место значениями… Что характерно, функционалистский тоталитаризм (и распланированные им игры и празднества) как раз стремится ликвидировать эти “локальные авторитеты”, так как они компрометируют однозначность системы, — пишет де Серто. —  Тоталитаризм атакует именно то, что он совершенно верно называет предрассудками: излишними смысловыми наслоениями, избыточными надстройками, которые, действуя в отношении прошлого или в поэтическом измерении, меняют часть территории, которую поборники технической рациональности, эффективности и окупаемости зарезервировали для своих нужд».

С позиции центра управления, удаленного от реалий региональной науки, локальная субъектность новосибирского Академгородка также выглядит как некоторое излишество и даже «предрассудок», если следовать за де Серто, социальных агентов, идентифицирующих себя с местным сообществом. «Локальный авторитет» академгородковского сообщества восходит к памяти о хрущевской оттепели, одним из плодов которой стало создание Сибирского отделения РАН его «отцами-основателями»: М.А. Лаврентьевым, С.А. Христиановичем, С.Л. Соболевым. Вокруг этого факта в настоящее время существует несколько идеологем, среди которых самыми принципиальными для идентичности местного сообщества являются следующие:

— Академгородок как наукоград в сибирской тайге, где свершаются открытия мирового уровня;

— Академгородок как пространство свободы, ассоциируемое с инакомыслием («Дело сорока шести», бардовский фестиваль 1968 г., «Новосибирский манифест» Т.И. Заславской 1983 г.);

—  Академгородок как воплощение «треугольника Лаврентьева», принципа симбиоза науки, образования и производства. Последняя активно эксплуатируется разработчиками программы «Академгородок 2.0».

Парадокс данного «локального авторитета» заключен в том, что продукт, создаваемый им (прежде всего знания и их носители), ориентирован не столько на внутреннее, сколько на внешнее потребление, на референцию и самореференцию за пределами сообщества. Программа «Академгородок 2.0» заявляет о себе как о совокупности проектов мегасайенс, интегрирующей усилия международных коллективов и дорогостоящие ресурсы, связывающей глобальное с локальным, тренды мировой науки — с реалиями отечественной, задачи развития страны — с развитием Сибири. Казалось бы, остается только ждать поступления инвестиций, обновления материально-технической базы научно-исследовательских институтов, появления новых людей и идей.

На практике же действия, предпринимаемые властью, выглядят спонтанными. Во-первых, экономические и технические предложения возникают раньше идеологии Академгородка как объекта развития, раньше философии организации его среды. Во-вторых, недоверие сообществ к программе, обусловленное обоснованными опасениями ее коммерциализации (в частности, угрозой точечной застройки и разрушения существующей среды), формирует негативный общественный фон вокруг ее реализации. Наконец, учет интересов местных сообществ предполагает изначальное отношение к Академгородку как к признанному достопримечательному месту, памятнику историко-культурного наследия. Сохранение его исторического облика, а также комфортной природной среды привлекает ученых, инноваторов, студентов в той же степени, что и возможность участвовать в передовых научных разработках, инновационных проектах, образовательных программах. Следовательно, необходимо найти оптимальный баланс между силой идентичности и традиций с одной стороны и силой обновления и развития — с другой.

Между тем, происходящие в сфере управления наукой изменения, а именно оценивание научных достижений посредством критериев, выработанных в недрах «академического капитализма» усилиями монополистов рынка научных публикаций, обесценивание академической свободы университетов в результате неолиберальной бюрократизации управления образованием, появление коррупционных схем, позволяющих застройщикам обходить законодательство в сфере охраны природы и историко-культурного наследия на территории ННЦ, не оставляют сомнений в том, что его сообщество может столкнуться с давлением так называемых «технических игроков» (или «операторов проекта»),  далеких от понимания как интересов самого сообщества, так и его отдельных групп, представленных академическими институтами, лабораториями, университетом.

«Пространство фронтира» и «зона обмена» как две стратегии развития Академгородка

Нет сомнения в том, что ННЦ нуждается в инфраструктурном улучшении. Вызывает обеспокоенность лишь то обстоятельство, что инфраструктура ставится во главу угла преобразований, оказываясь ключевым элементом обновленческого дискурса. Вопрос о нормативно-правовом статусе программы «Академгородок 2.0» еще не решен окончательно, в то время как конкуренция между научными и инновационными структурами ННЦ, между ННЦ и партнерскими структурами за его пределами, уже развернулась нешуточная.

Для описания ситуации длительной конкурентной неопределенности концепт фронтира как подвижной границы представляется удачным как никакой другой. Это понятие было введено в оборот американским исследователем Ф. Тернером для раскрытия специфики развития США как особого рода переселенческого сообщества. Термин оказался близок российским исследователям колонизационных процессов на востоке России. Амбивалентность и конфликт как атрибуты фронтира лучше всего характеризуют ситуацию борьбы за ресурсы, «которых на всех не хватит». Рассмотрение программы «Академгородок 2.0» как инфраструктурного проекта создает предпосылки для мобилизационной модели, единственно эффективной, как представляется его будущим участникам, если сценарий реализации большого и амбициозного плана пойдет по пути удовлетворения интересов отдельных структур, институтов, организаций. Иными словами, в условиях дележки «большого пирога», доступ к которому открыт только «для своих», в лучшем случае удастся «залатать» те «дыры», которые появились ранее.

Вторая метафора, метафора обмена, пришла из антропологии и получила развитие в истории науки благодаря концепции «зон обмена» Питера Галисона. Концепция «зон обмена» стала использоваться не только для описания взаимодействия представителей различных научных дисциплин, но и при обсуждении проблем политики и общественных ценностей в применении к науке, а также в процессе использования научного знания в практическом решении общественных проблем.

Сегодня историками науки широко признана роль общественной экспертизы в процедурах принятия ответственных решений, подчеркивается значение участия неспециалистов в выработке экспертного знании. В контексте Академгородка 2.0 «общественной» стороной обмена в сфере, где пересекаются интересы научного сообщества, гражданского общества и власти, являются представители академической общественности и жители Академгородка. В их «профанном» дискурсе четко обозначены две позиции: скептической настороженности и осторожного оптимизма.   

В интервью РБК от 19 августа 2019 г. академик Михаил Эпов, высказался по существу первой позиции следующим образом: «Академгородок хотят превратить из международного научного центра в Академгородок Новосибирской области. Все обсуждения сводятся: что бы построить на территории новосибирского Академгородка? Наука, которая должна быть интегрирована — ее растаскивают по “квартирам”, причем в разные квартиры с разным достатком. Где-то, как в Тюмени, попадает в “богатую” квартиру, а где-то, как в Бурятии или Чите, она попадает в тину. В этом смысле проект “Академгородок 2.0” — путь в никуда, путь в создание академгородка Новосибирской области. Академгородок 1.0 существует.  Огромное количество выходцев из него работает по всему миру. Только в Хьюстоне работает более 1200 сотрудников бывшего СО РАН и выпускников НГУ. Когда говорите с этими людьми, понимаете, что это люди Академгородка, и они ими остались. Мне бы хотелось, чтобы “Академгородок 2.0” развивался в этом направлении, а не в том, сколько построить школ и дорог».

В этом интервью эксперт прямо противопоставляет перспективу человеческого развития сугубо инфраструктурной модели ННЦ (сколько построить школ и дорог), характеризуя последнюю как «путь в никуда». Носители инновационных качеств и компетенций (бывшие сотрудники СО РАН в интервью) как продукт состоявшегося проекта Академгородок 1.0 способны, по его мнению, составить его славу и гордость. Однако академика больше всего беспокоит увеличивающийся между ННЦ и мировыми центрами науки разрыв, чреватый превращением Академгородка в локальный научный центр («академгородок Новосибирской области»). В этом случае периферизация сибирской науки станет устойчивой тенденцией.

Еще более категоричное заявление сделал директор компании «Медико-биологический Союз» Михаил Лосев в том же материале РБК, отметив следующее: «Академгородок и Академгородок 2.0 — разные проекты с разной сутью. Академгородок строился как кадровая база для Сибири и Дальнего Востока. Государство выступало заказчиком, а сегодня выступает как инвестор: вы нам проект, а мы его проинвестируем… Люди сегодня с трудом понимают, что строят синхротрон, но кто его потребитель? Сейчас нет единой идеологии, нельзя построить идеологию, сшивая одеяло по кусочкам». В оценке М. Лосева Академгородок Лаврентьева и Академгородок 2.0 представляют собой совершенно разные проекты, не имеющие общей основы: если первый был объединен единой программой, то второй «сшит» как «лоскутное одеяло». В этом интервью эксперт высказывает, на наш взгляд, опасение за его судьбу, вызванное уже упомянутыми рисками. Риск неудачи проекта, обусловленный действиями государства как инвестора, а не как регулятора, закономерен: в отличии от первого проекта, нацеленного на формирование «кадровой базы для Сибири и Дальнего Востока», второй проект никакого человеческого измерения в явном виде не закладывает. Обеспокоенность эксперта вызывает и отсутствие ясной и предсказуемой конечной цели. Наконец, образ одеяла, сшитого «по кусочкам», отсылает к представлению об Академгородке 2.0 как о конгломерате отдельных проектов, каждый из которых решает исключительно свои задачи. Вопрос с инфраструктурой в этом свете становится вопросом выживания его частей, но не развития ННЦ как целого.

 Не все эксперты столь пессимистичны. С позиции осторожного оптимизма прокомментировал свое отношение мэр наукограда Кольцово Николай Красников: «Вот говорят, что Академгородок — миф. Что мы сейчас ждем? Что придет Лаврентьев, жестко покажет, даст ресурсы — и поехали? Правильно сказали, что изменилось время, и мы поэтому говорим: 2.0 — это новый формат в новом времени. При сложной позиции верхов — то дадут денег, то пишите, то обосновывайте — что-то сложно сочинить. Я не в восторге от законченности, но я знаю, какая по СКИФу (СКИФ — Сибирский кольцевой источник фотонов, прим. автора) сложная ситуация была: бои за кадры и земли — всё трудно…. Академгородок 2.0 стоит того, чтобы за него побороться. Я хочу защищать сам подход. Коллеги, мы не хотим, чтобы Академгородок превратился бог знает во что. А он может, если просто его не обновлять… Нам дали шанс, и мы должны делать Академгородок 2.0. Это точно не миф, но и не правда. Пока что это нами осознанный подход к будущему, который нужно делать каждый день, засучив рукава».

Однако даже осторожный оптимизм Н. Красникова далек от энтузиазма. Будучи главой муниципального образования, на территории которого расположен знаменитый «Вектор», он соглашается с тем, что на пути реализации проекта брать административные барьеры будет нелегко.

Таким образом, в экспертных оценках явственно зафиксировано противоречие между высокими целями и неблагоприятными стартовыми условиями, которое задаются представлением самих участников проекта о желаемом будущем как об улучшенной копии «вчерашнего дня». Если на уровне стратегической установки предполагается формирование принципиально новой экосреды, то на уровне интересов отдельных субъектов присутствует ожидание, что проект будет решать уже накопившиеся в прошлом проблемы.

Не оспаривая значимости инфраструктурных элементов инновационной экосистемы для воспроизводства знаний, технологий и готовых продуктов, все же зафиксируем ключевую роль правил-институтов. При изучении опыта Стэнфорда и сопоставлении его с историей Академгородка обращают на себя внимание примерно одинаковые стартовые инфраструктурные условия. Так же, как и развитие Стэнфорда, становление Новосибирского наукополиса разворачивалось в рамках послевоенной модели мобилизационной модернизации. Однако благодаря не в последнюю очередь особому этосу (стилю жизни и правилам поведения) локального сообщества, инновационная экосистема Стэнфорда породила совершенно новую среду. Удастся ли Академгородку выработать собственный этос, используя локальные ресурсы и позитивный имидж, и пройти, следуя намеченному пути, до конца?

Частная инициатива, гражданская ответственность и государственный интерес как «три источника, три составных части» проекта «Академгородок 2.0».

«Академгородок 2.0» — это не только инновационный и инвестиционный проект, не только научно-образовательный и академический проект, не только бизнес-проект и дело государственной значимости. Если бы дело ограничивалось только этими его аспектами, он не привлекал бы столько внимания. Это еще и проверка общества на гражданскую зрелость, ответственность и компетентность.

При целеполагании развития мультидисциплинарных исследований (а именно для них и создавался Академгородок и ими же прославился) на дальнюю перспективу основным объектом инвестиций должно становиться не «железо», а люди. Инфраструктура нужна прежде всего для человеческого развития. Применительно к нашему кейсу это означает поддержку тех ценностей, которые сделали Академгородок тем, чем он является, сохранить его человеческий потенциал. Не в последнюю очередь это ценности развития:  академическая свобода, творческая инициативы,  открытость новому.

Если мы хотим, чтобы инновационная среда порождала сама себя, необходимо понять, что потребности человеческого развития создают и инфраструктуру, и технологии, и конечный продукт. Именно так, а не наоборот. Тогда появится возможность создать ту самую среду, благоприятную для инвестиций частного  бизнеса в наукоемкие технологии. В противном случае остается искушение «подлатать» инфраструктуру и оставить всё, как есть. Такой узко утилитарный подход со временем приведет к утрате завоеванных в прошлом позиций. Применительно к проекту Академгородок 2.0 в глобальной перспективе — это означает вытеснение на периферию мировой науки и разработок наукоемких технологий. Для жителей Новосибирска, для тех, кто связан с Академгородком, кто работает в сфере науки и образования в нашей стране, это еще и вопрос профессионального долга и гражданской ответственности. Эту ответственность невозможно перенести только на государственные институты еще и по той простой  причине, что каждый чиновник может действовать только в пределах своих компетенций  и возможностей, обусловленных его положением. В этом смысле будущее проекта «Академгородок 2.0» — это вопрос внутреннего достоинства, уважения и репутации локального сообщества, проверка общества на зрелость.

Вопрос о характере трансформации научно-инновационной среды должен быть решен совместными усилиями «снизу» и «сверху». Для этого необходимо формировать новые «зоны обмена», инициировать процедуры гуманитарных экспертиз, включать в процесс обсуждения представителей локального сообщества — в том числе и тех, чья деятельность не связана прямо с наукой и инновациями. Соответственно, опора на «локальный авторитет», силу идентичности и традиций, предполагает легитимацию «низовых» институтов, чей символический капитал уже работает на репутацию Академгородка.

Фото Юлии Поздняковой и Екатерины Пустоляковой («Наука в Сибири»), ИА «Наукоград-пресс», Алины Михайленко, Рашида Ахмерова, Михаила Тумайкина и из открытых источников.

Премию получили исследовательницы из ФИЦ «Институт цитологии и генетики СО РАН» кандидаты биологических наук Евгения Владимировна Долгова, Екатерина Анатольевна Поттер и Анастасия Сергеевна Проскурина. Одна из разработок — протокол применения препарата «Панаген» в сочетании с химиотерапией. Были проведены доклинические и часть клинических испытаний, получены свидетельства о том, что лекарство уменьшает негативные последствия химиотерапии и способно активировать противоопухолевый иммунитет. Второе исследование — подбор режима инъекций двух противоопухолевых соединений, причем направленных на конкретное новообразование. Совместное действие позволяет уничтожить не только обычные опухолевые, но и стволовые онкоклетки.

По материалам Kremlin.ru

Президент России Владимир Путин 14 октября сообщил, что препарат новосибирского научного центра «Вектор» получил регистрационное удостоверение, став второй зарегистрированной отечественной вакциной от коронавируса. Клинические испытания вакцины «ЭпиВакКорона» прошли в июле – сентябре, разрешение на проведение пострегистрационного этапа исследований, в том числе среди добровольцев старше 60 лет, «Вектор» получил в середине ноября.

«Вакцина, разработанная на “Векторе”, распределяется только Роспотребнадзом, поскольку мощности по производству пока небольшие. Я написал письмо на имя губернатора, чтобы обратиться в “Вектор” и Роспотребнадзор, чтобы нам дали возможность тоже в первую очередь пользоваться этой вакциной. Первые 50 тысяч доз пошли в Роспотребнадзор, в несколько областей, но в Новосибирск пока не распределялись», — сказал В. Пармон.

Он напомнил, что был добровольцем на испытаниях данной вакцины. Ученый отметил, что у него сформировались антитела, чувствует он себя хорошо, в целом процедура прошла безболезненно.

По материалам ТАСС

После развертывания атомного и космического проектов СССР ведущие ученые страны осознавали потребность в системном и качественном рывке развития фундаментальных исследований на дальнюю перспективу.  Академики Сергей Львович Соболев, Сергей Александрович Христианович и Михаил Алексеевич Лаврентьев вынашивают идею создания за Уралом нового крупного центра науки, образования и внедрения, нацеленного на освоение ресурсов Сибири и Дальнего Востока. За пределами столичных городов, вдали от центральной части страны должно было появиться новое мощное ядро исследований и разработок.

Ученые выходят непосредственно на первого секретаря ЦК КПСС Никиту Сергеевича Хрущева, фактического главу Советского Союза, и убеждают его в необходимости поддержать этот проект. 18 мая 1957 года выходит историческое постановление союзного правительства об организации Сибирского отделения Академии наук СССР и «научного городка близ Новосибирска». К этому времени в стране уже было создано несколько специализированных научных поселений: Обнинск, Дубна, сибирские Северск (Томск-2), Железногороск (Красноярск-26) и другие. По большей части они были закрытыми  и узко специализированными на атомной, космической, электронной и других тематиках. Новосибирский же академгородок замышлялся принципиально иным: открытым, мультидицпилинарным, образовательным.

Новосибирск был выбором не советского руководства, а самих ученых. С одной стороны — крупнейший за Уралом индустриальный город в географическом центре страны и всей Евразии, на пересечении транспортных и информационных потоков. С другой — наука здесь была представлена фрагментарно, а университет отсутствовал вовсе. Академгородок запланировали в 30 километрах от большого города: оптимально и для обособления городка мыслителей, и для частых поездок в областной центр, и для организации экспедиций по всей Сибири. Градостроительные идеи М. Лаврентьева и его сподвижников граничили с социальным проектированием — Академгородок делится на три взаимосвязанные зоны: научную (включая университет), производственную и жилую. Учтена была близость к транссибирской магистрали и только что построенной ОбьГЭС — инфраструктура создавалась на вырост. Точно так же Лаврентьев резервирует за Сибирским отделением территории вдвое большие, чем отводилось согласно генплану — тоже под будущее развитие.

Обособленный и компактный новосибирский Академгородок включал всё необходимое для развития науки: лучшие в стране установки и лаборатории, новый во всех смыслах университет, где ученые преподают, а студенты практикуются в академических институтах, и, что немаловажно, очень благоприятную среду для жизни. Лес становится лесопарком, берег Обского водохранилища — пляжем, пустыри — теннисными кортами. В завершенном виде новосибирский научный центр предполагался оптимальной моделью для тиражирования на территории Сибири и Дальнего Востока. Многие его черты воплощены в академических городках Томска, Красноярска и Иркутска , в построенном с нуля наукограде Кольцово, позднее — на острове Русский под Владивостоком.

Независимо от лаврентьевской модели (хотя и под ее косвенным влиянием) в сегодняшнем мире идет бурное развитие регионов-драйверов, которые создают и распространяют новую экономику — экономику знаний. Университеты и научные центры все больше принимают ответственность за поставку знаний и технологий в экономику. В местах концентрации научных и образовательных структур создаются технологические зоны и долины. Это знаменитая Silicon Valley в Калифорнии и ее израильская сестра Silicon Wadi, аналогичные и близкие центры в Китае, Индии, странах Европы.

Идет по пути создания подобных современных центров и Россия. Многопрофильный центр Сколково, Иннополис в Татарстане и сочинский «Сириус»— новые примеры экспериментальных институтов в интересах развития науки, образования и высокотехнологического бизнеса. «Сириус» — проект  особо  революционный, законодатели лоббируют для него новый статус федеральной территории с особым типом управления и собственным бюджетом, дающий принципиально более высокий уровень автономии, чем ИНТЦ («Воробьевы горы» в Москве и другие «долины»). При этом «Сириус» уже сегодня по-лаврентьевски опирается на полный цикл: от школы для талантливых детей до университетского диплома и стартапов.

Но всегда ли для организации таких центров необходимо начинать всё с чистого листа? Нобелевский лауреат Андрей Гейм, оценивая Сколково, сказал: «Я по-прежнему считаю, что это была ошибка — всё строить на новом месте, и вузы, и академические институты, с нуля. Всегда есть возможность использовать эти деньги более эффективно. И Академгородок в Новосибирске — один из примеров того, что система может работать так, как на Западе». Сегодня у новосибирского научного центра есть собственная программа развития. Созданная по поручению Президента России Владимира Владимировича Путина от 18 апреля 2018 года, она называется «Академгородок 2.0» и рассчитана на долговременную перспективу и прорывные результаты. Программа частично выполняется: на ближайшие годы выделено 37 миллиардов рублей на создание источника синхротронного излучения СКИФ, для которого подготовлена площадка и заключен контракт на изготовление оборудования.

Но программа «Академгородок 2.0» в ее сегодняшнем виде носит, к сожалению, строго инфраструктурный характер и, в отличие от процесса создания Сибирского отделения АН СССР, не финансируется отдельной строкой бюджета. Я уверен, что для полноценного воплощений «Академгородка 2.0» в реальность необходима не только централизованная и мощная ресурсная поддержка, подобная той, которую получили Сколково и «Сириус», но и особая организационная модель и уникальные экономико-управленческие решения, градостроительное и социальное экспериментирование.

М.А. Лаврентьев рисковал, предлагая и реализуя новаторскую модель организации науки — макрорегиональное отделение Академии, обособленный научно-образовательный городок, наукоориентированный университет (не говоря уже о том, что отстаивал «буржуазные лженауки» генетику и кибернетику). Рисковал — и выиграл. На сегодняшнем этапе трансформации знаниевого комплекса России необходимо действовать по-лаврентьевски: с расчетом на будущие, как минимум, полвека предлагать принципиально новые форматы институтов развития и «интеллектуальных территорий», настойчиво доказывать их эффективность на всех эшелонах власти и не бояться экспериментов — организационных, градостроительных, социальных.

Фото Славы Степанова (Gelio), из архива СО РАН и открытых источников

В совещании на площадке правительства Новосибирской области приняли участие полномочный представитель Президента России в СФО Сергей Иванович Меняйло, председатель СО РАН академик Валентин Николаевич Пармон, ректор НГУ академик Михаил Петрович Федорук, мэр Новосибирска Анатолий Евгеньевич Локоть, глава наукограда Кольцово Николай Григорьевич Красников и  руководители научных институтов под эгидой СО РАН.

Андрей Травников представил собравшимся Новосибирский научный центр — крупнейший научно-образовательный и инновационный кластер России. Драйвером мультидисциплинарного научно-технологического развития ННЦ с 2018 года является комплексная программа «Академгородок 2.0», которая реализуется при участии правительства Новосибирской области. «Мы предложили Президенту России Владимиру Путину проект перезапуска того успешного опыта, который был реализован в советское время и неоднократно тиражирован, в том числе, в других странах — опыта развития территории с повышенной концентрацией науки и инноваций. Во главу угла комплексной программы “Академгородок 2.0” поставлена научная, внедренческая составляющая, определены проекты научно-технологического развития и развития научной инфраструктуры», — сказал Андрей Травников.

Он также отметил, что в регионе уже приступили к разработке отдельных проектов планировки территории ННЦ. «В этой работе мы используем возможности не только нацпроекта «Наука», но и всех остальных национальных проектов. По каждому будущему сегменту программы «Академгородок 2.0» определён круг партнёров-инвесторов или круг пользователей — заинтересованных индустриальных партнёров», — сообщил губернатор.

К инистру науки и высшего образования РФ Валерию Фалькову глава региона обратился с просьбой о содействии в активизации деятельности межведомственной рабочей группы при Минобрнауки России по развитию ННЦ, проведении экономической и научной экспертизы проектов развития и содействии в развитии инфраструктуры центра.

Интеграционным ядром реализации программы «Академгородок 2.0» определён Новосибирский национальный исследовательский государственный университет (НГУ). Ректор вуза Михаил Федорук отметил, что сегодня для развития НГУ и усиления его роли необходимо поддержать создание новых исследовательских центров и лабораторий в системе университета, а также сделать развитие НГУ одним из приоритетов развития ННЦ. Кампус университета при этом должен стать одним из основных центров в новом облике новосибирского Академгородка.

Валерий Фальков подчеркнул, что при реализации программы развития Новосибирского научного центра стратегически правильно сделана ставка на университет. «Проект “Академгородок 2.0” — это проект не города Новосибирска и даже не Новосибирской области. Необходимо мыслить категориями макрорегионов, и необходимо, чтобы Академгородок 2.0 усиливал не только Новосибирскую область, но и регионы вокруг, чтобы была усилена кооперация с ними», — сказал министр.

Говоря о драйверах развития Академгородка, Валерий Фальков отметил: «Ядерная физика и биология — одни из приоритетных областей науки. Ядерная физика — это то, что в ХХ веке помогло нашей стране стать великой. А современная биология — молекулярная, генетическая, синтетическая, или биомедицина — это то, что во многом определяет образ науки XXI века. Сочетание этих сегментов значительно усиливает Академгородок».

В Доме учёных СО РАН министр обсудил с заслуженными учеными Сибирского отделения РАН вопросы организации исследований в России. Он констатировал, что комплексность и междисциплинарность — специфическая основа деятельности именно Сибирского отделения: «Особый ген сибирской науки не должен быть утрачен. Здесь очень важно развивать все формы кооперации и интеграции». В. Н. Фальков дополнил, что на основе этих принципов требует перезагрузки весь национальный проект «Наука», и этот процесс начнется буквально в ближайшие дни.

В рамках рабочей поездки глава Валерий Фальков также посетил опытное производство Института ядерной физики им. Г.И. Будкера СО РАН, международный математический центр на базе НГУ и Института математики им. С.Л. Соболева СО РАН, ФИЦ «Институт цитологии и генетики СО РАН», ФИЦ «Институт катализа имени Г. К. Борескова СО РАН» и Институт химической биологии и фундаментальной медицины СО РАН.

По материалам изданий Регнум  и «Наука в Сибири»

Фото Андрея Соболевского и Елены Трухиной («Наука в Сибири»)

 

«Документ был подписан первым заместителем ФИЦ ИВТ Андреем Юрченко, директором Института государственно-частного планирования Еленой Антипиной и директором НИИ “Восход” Андреем Бадаловым», — уточнила ответственный секретарь межведомственной рабочей группы ФИЦ ИВТ по развитию региональной суперкомпьютерной и телекоммуникационной инфраструктуры Ольга Дорохова.

Она отметила, что СНЦ ВВОД станет пилотным проектом сети отечественных защищенных суперкомпьютерных центров с высокой скоростью обработки и передачи информации, имеющих собственные хранилища больших массивов данных. Ключевыми пользователями СНЦ ВВОД станут Государственный научный центр вирусологии и биотехнологии «Вектор» Роспотребнадзора, а также Центр коллективного пользования «Сибирский кольцевой источник фотонов» (ЦКП СКИФ), который в перспективе станет генератором большого объема данных. Для этого суперкомпьютерный центр разместится вблизи основных потребителей.

4 февраля Андрей Юрченко на встрече президента России Владимира Путина с представителями общественности в Череповце предложил организовать сеть суперкомпьютерных центров не только в Москве, где они уже существуют, но и в регионах. Позднее Юрченко пояснил, что разработанный ИВТ проект Сибирского национального центра высокопроизводительных вычислений, обработки и хранения данных (СНЦ ВВОД) в новосибирском Академгородке должен быть создан не позднее 2023 года. В апреле ИВТ СО РАН получил статус федерального исследовательского центра.

Среди участников проекта на сайте плана развития Новосибирского научного центра «Академгородок 2.0» обозначен Новосибирский университет, Институт цитологии и генетики (ИЦИГ) СО РАН, Институт вычислительной математики и математической геофизики (ИВМиМГ) СО РАН, ФИЦ ИВТ . По словам ректора НГУ академика Михаила Федорука  ранее по решению президиума СО РАН был создан наблюдательный и координационный совет данного центра.

ТАСС

Иллюстрация проектного офиса СНЦ ВВОД

• Не ждали
  

Обрушившееся на всё земное сообщество нашествие коронавируса и произошедшие в первые три месяца 2020 года глобальные изменения сложившегося образа жизни в ближайшее время станут (и уже стали) центром мировых дискуссий: философских, политических, исторических, экономических и гуманитарных. Мир внезапно стал иным и уже никогда не вернётся к прежнему состоянию с привычными взглядами на материальные и духовные ценности.

По сравнению с большинством европейских стран и США, Россия оказалась психологически лучше подготовленной к пандемии. Возможно, повлияло генетически передающееся потомкам воспитание старшего поколения, заложенное пионерскими лагерями, комсомольским энтузиазмом, партийной дисциплиной и учениями по гражданской обороне. Несомненно, здесь значительную роль сыграли и личные качества президента Владимира Путина, имеющего успешные навыки «точечных решений» и «ручного управления» страной. Что же касается сегодняшней картины мира в целом, то здесь радуют глаз (нет худа без добра) возникающие ростки консолидации и международной взаимопомощи. Конечно, свое слово еще скажет (как минимум должна сказать) ООН — единственный форум, ответственный за устойчивое развитие нашей цивилизации и потому обязанный осознавать опасности возможных новых пандемий, как естественного, так и искусственного (не обязательно целенаправленного) происхождения.

 А ведь кажется, ничто ничего не предвещало. К рубежу 2010—2020 годов развитые и среднеразвитые страны достигли впечатляющего развития и научно-технического прогресса. Переполненные стадионы, концертные залы и фешенебельные отели, модные курорты, рестораны и массовый туризм свидетельствовали об очевидном благоденствии, а образом успешного человека стал активный «квалифицированный потребитель». Ученые постигали сокровенные тайны мироздания: от черных галактических дыр до элементарной частицы, которая должна стать последним кирпичиком в стандартной модели Вселенной. Суперкомпьютерные технологии и искусственный интеллект стимулировали цифровую экономику, роботизацию, интернет вещей и неограниченные контакты. Футурологи обещали в ближайшие десятилетия технологическую сингулярность с бесконечной энергетикой, чудодейственными новыми материалами, с вечной молодостью и почти что бессмертием… И вот в этом царстве эйфории появляется агрессивный коронавирус, который человечество встретило морально неготовым и технически безоружным. Экстравагантный английский премьер Борис Джонсон даже предложил «сдаться» вирусу и всем переболеть. Массовые средства экспресс-диагностики, антисептики и санитарное оборудование, аппараты поддержания жизнедеятельности и спасительные лекарства — где же они? Их отсутствие в количестве, необходимом для обеспечения национальной безопасности, можно объяснить (но не оправдать!) только тем, что Всемирная организация здравоохранения (ВОЗ) и вся медицинская наука, забывшие об исторических уроках, не только не смогли предсказать вспышку вирусной инфекции в 2020 году, но и не предусмотрели риски вызываемых ей драматических событий.

 

• Богатырская застава

Если же перейти от «кто виноват?» к «что делать?», то здесь открывается необъятное поле для организационной деятельности и научных исследований. От эффективной менеджерской поддержки зависит многое, но самое важное — это «наука управлять наукой», как говорил последний президент Академии наук СССР Гурий Марчук. Здесь главное — стратегическое видение, установка приоритетов и взаимосвязей различных направлений. Генеральная линия — предсказание и обезвреживание новых пандемий — является беспрецедентной по своей сложности. Сравнимая по масштабам проблема стояла перед нашей страной в послевоенные 1950-е годы: обеспечить ядерный и ракетный щит для национальной безопасности в условиях нарастающей внешней угрозы. И эта задача была блестяще решена «тремя великими К»: Игорем Курчатовым (физик), Сергеем Королевым (конструктор) и Мстиславом Келдышем (математик), всесторонне поддержанными всесильным Лаврентием Берия.

Сейчас, безусловно, на главные роли выходят биологические и медицинские исследования в самых разных аспектах: фундаментальных, прикладных и технологических. И они должны стать локомотивом, катализатором для всех остальных научных дисциплин: физики, химии, материаловедения, нанотехнологий и так далее. Разумеется, здесь везде должна первенствовать математика в самом широком смысле этого слова: теоретическая, прикладная и вычислительная, программирование и информационные технологии, искусственный интеллект, распараллеливание алгоритмов и их отображение на архитектуру суперкомпьютеров, экспоненциально растущие мощности которых выводят на главенствующие позиции в моделировании всевозможных процессов и явлений, что многократно усиливает проникновение всех наук в инновационные решения.

Что касается России, уставшей от многолетних чиновничьих преобразований научных, университетских и общеобразовательных школ, то здесь необходимо в первую очередь достичь осознания, что управление наукой по всей цепочке, от проработки стратегий до конкретных организационных решений — это сугубо научная проблема, и решать ее должны ученые, уже почти 300 лет творчески объединенные Российской академией наук, юбилей которой мы собираемся отмечать в 2024 году.

Главная задача текущего момента — это, конечно, спасение людей, сокращение и уничтожение эпидемических очагов, возвращение к нормальной жизни. Однако требуется смотреть в будущее и понимать, что истории болезней, биологические пробы и сопутствующая информация — это бесценный экспериментальный материал, который должен стать достоянием формируемых баз знаний и натурных коллекций, столь необходимых для развития фундаментальной вирусологии. Непременное условие здесь — активное сотрудничество заинтересованных стран, которые должны создать надежную систему коллективной безопасности, наподобие функционирующей международной службы предупреждения о цунами. Разумеется, на научной основе должны создаваться и поддерживаться стратегические запасы фармакологических препаратов и медико-санитарного оборудования (наподобие того, как хранятся в мирное время склады армейского вооружения и стратегических запасов).

Давайте будем оптимистами. Российский народ успешно выдержит карантин (что означает по-французски и по-итальянски «сорок дней»), вынесет принудительную «самоизоляцию» и другие ограничения. Начнется возврат к созидательной жизни, но по-новому. Придется какое-то время реанимировать экономику, в значительной степени за счет Фонда национального благосостояния, предусмотрительно накопленного нашими финансистами в предыдущие годы.  Но теперь посмотрим вперед и вспомним нашу главную цель — обеспечить в 2024 году технологический прорыв и войти в пятерку передовых стран. В Национальном проекте «Наука» прописаны цифровая экономика, робототехника, искусственный интеллект и исчерпывающий список приоритетных направлений исследований, а также предусмотрены комфортные условия работы для российских и зарубежных ученых. Неизбежно, в силу форс-мажорных обстоятельств, будут откорректированы сроки, но стратегические цели останутся. Вот тут-то и возникнут вопросы, которые фактически давно назрели («гладко было на бумаге, но…»). Дело в том, что российскую науку уже много лет тоже поражает вирус, сначала извне, а теперь проникает и вовнутрь. Персонального имени у него нет, это безликий враг, в совокупности представляющий катастрофически растущую армию чиновников, каждый из которых выполняет чьи-то указания, но к науке отношения не имеет и ни за что не отвечает. Здесь напрашивается аналогия с компьютерным вирусом, который внедряется через сеть, забирает ресурсы и выводит программную инфраструктуру из строя.

 

• Играющие мальчики

Популяция чиновников чрезвычайно консолидирована и агрессивна. Они активно вводят важные должности, раздувают штаты делопроизводителей,  повышают себе зарплаты, а в оправдание придумывают массу бюрократических занятий и наукометрических мероприятий: рейтинги, показатели публикационной активности и результативности научной деятельности, аттестации и градации институтов, бесконечные инструкции с приказами и отчеты, отчеты, отчеты… Основной массе ученых очевидно, что это бумаготворчество является не только бесполезным, но и вредительским. Хотя бы потому, что к руководству наукой такая деятельность никакого отношения не имеет. Более того, исторически сложившаяся стройная система управления «Президиум Академии — Отделения (отраслевые и макрорегиональные) — Объединенные ученые советы (ОУС) — академические институты» разрушена, а новая не создана. Штаба российской науки на сегодня нет, и регламентирование жизни институтов министерскими чиновниками — это нонсенс.

Удивительно, но это всё происходит при том обстоятельстве, что еще 30 лет назад наша Академия могла гордиться не только фундаментальными результатами, оборонными заказами, физическими мегаустановками и отечественными параллельными суперкомпьютерами, но и созданием уникального Сибирского отделения АН с крепкими опорными центрами в девяти регионах от Тюмени до Якутска, а также Дальневосточного и Уральского отделений АН СССР, при огромном международном и внутреннем авторитете наших ученых и их достижений в стране.

Поначалу вирус антинауки олицетворялся Федеральным агентством научных организаций (ФАНО). После бесславного и безрезультатного четырехлетнего существования оно было ликвидировано, но не уничтожено, поскольку внедрилось в новое Министерство науки и высшего образования, и картина принципиально не изменилась. У Академии отобрали программу фундаментальных исследований, и теперь в России таковой не существует. Фонды РФФИ и РНФ с их краткосрочными грантами ее никак не заменят, а Нацпроект «Наука» — это просто декларация о намерениях, но никак не организующая структура.

Позорным детищем ФАНО была кампания «по выполнению Указа Президента» о повышении зарплаты ученых до 200% от средней по региону. Здесь бюрократы с искусством наперсточников рапортовали о выполнении директивы, не истратив на повышение ни рубля. Научных сотрудников заставляли «добровольно-принудительно» переходить на долю ставки (например, на 0,5) с обещанием выплаты компенсации. В итоге человек получал денег столько же, но формально его зарплата (в расчете на целую ставку) значительно увеличивалась. Сделано это было хитро, без министерского распоряжения, за которое потом пришлось бы отвечать. Поразительно, что эта махинация до сих пор не разоблачена, хотя данные факты общеизвестны. Результатом оказалось резкое сокращение официальной численности ученых в институтах и по России в целом, о чем потом докладывала (как об опасной тенденции) на заседании правительства Татьяна Голикова. Будем надеяться, что новое руководство Минобрнауки и правительства страны в целом осознают губительность такого подход к науке.

 

• Супрематический квадрат

 Что касается насущных научных вызовов, то здесь, очевидно, мировое сообщество поднимет на новый фундаментальный уровень вирусологию и эпидемиологию. Удивительно, что это не было сделано раньше, при общем активном развитии биологических и медицинских наук в последние десятилетия (гром не грянет — мужик не перекрестится). Проблема перед учеными стоит глобальная — создать гибкий биологический щит перед будущими эпидемиями. В этом мегапроекте есть место и химикам, и физикам, и материаловедам, и приборостроителям, и многим другим. Снова выскажусь о роли математики, опять же в самом широком смысле — в эпоху суперкомпьютеров, больших данных и машинного обучения реализующей свою гуманитарную миссию через предсказательное моделирование и системы принятия решений, которые ориентированы на проблемы, немыслимые еще десять лет назад. Известно, что уровень прогресса в любой отрасли зависит от степени ее математизации, и даже прошлый XX век дает тому немало примеров.

Подчеркну, что ключевая роль в будущих успехах принадлежит программному обеспечению нового поколения, которое через одушевленное компьютерное «железо» насытит все науки и технологии синергетикой знаний, наподобие кровеносной или лимфатической системам. И для этого в России необходимо создать индустрию наукоемкого программирования, благо мы еще имеем здесь научно-образовательные школы. Недаром Санкт-Петербургский университет ИТМО регулярно выигрывает мировые чемпионаты по программированию, не случайно Владимир Путин противопоставляет американскому миллиардеру-инноватору Илону Маску  не кого-нибудь, а программиста Евгения Касперского, мирового лидера по информационной безопасности. Огромный международный авторитет имеет новосибирская школа по вычислительно-информационным технологиям, заложенная академиками Андреем Ершовым, Гурием Марчуком и Николаем Яненко. Неспроста здесь, в Академгородке, открывают филиалы такие суперкомпьютерные гиганты, как Intel и Huawei. И тот факт, что в транснациональных компаниях MicroSoft, Google и многих других работает огромное количество русских специалистов, только подтверждает истину: «Если страна не может прокормить свою науку, она будет кормить чужую».

У нас далеко не все в управленческих структурах понимают, что  проблема стоит очень остро, и без ее решения не будет ни российского технологического прорыва, ни вхождения в когорту передовых держав, ни внутреннего социального прогресса. При этом добавлю, что мировой           программный рынок бурно растет и уже сопоставим с нефтяным по объему продаж (особенно в условиях сегодняшнего падения цен на энергоносители). Российские таланты могут на этом направлении внести  достойный вклад в ВВП страны, надо только им помочь.

Да, в рамках Сибирского отделения РАН предпринимаются усилия по развитию математического и супервычислительного направлений: организован международный математический центр на базе Института математики им. С.Л. Соболева и НГУ, продвигается проект Сибирского национального центра высокопроизводительных вычислений, обработки и хранения данных (СНЦ ВВОД), Институт вычислительных технологий СО РАН недавно получил статус Федерального исследовательского центра. В условиях коронавирусной пандемии Сибирское отделение РАН смело экспериментирует с новыми форматами мобилизации научных и технологических компетенций. Уже работают межведомственная рабочая группа (МРГ) по борьбе с островирусными инфекциями и Центр компетенций «Антивирус», с этой же целью заключено тройственное соглашение  СО РАН, МГУ и «Вектора».

Ученые кооперируются и «по горизонтали»: по инициативе академика Искандера Тайманова начал работу еженедельный международный онлайн-семинар, объединивший, прежде всего, математиков и специалистов в IT-области. Об этом начинании недавно рассказал мой коллега член-корреспондент РАН Сергей Кабанихин. Но локальные прорывы не отменяют резко нарастающей потребности в изменении научной политики на национальном уровне, а для начала — ее обоснованного формирования с привлечением академического сообщества.

Как известно, кадры решают всё. На повестке дня — и принципы подготовки современных ученых, и поднятие общего престижа и востребованности науки в стране. Одна из болезненных российских проблем — отток молодых талантов за рубеж и потребность, наоборот, начать возвращать на Родину нашу научную диаспору, которая представляет огромный интеллектуальный потенциал. Рецепты для этого общеизвестны, нужно только принять необходимые решения по развитию творческого и социального роста ученых. Здесь и поддержка представительного участия в зарубежных конференциях с регулярным международным сотрудничеством, и обеспечение свободного доступа к научной иностранной литературе, и организация академической мобильности молодежи, и широкие обмены студентами, аспирантами и стажерами. Очень важно сейчас активно привлекать зарубежных специалистов, о чем убедительно свидетельствует исторический опыт России (достаточно вспомнить великого Леонарда Эйлера, имя которого носит Математический институт в Петербурге).

От осуществляемых в этом направлении первых пробных шагов необходимо переходить к широкой практике, чтобы восполнить урон, который понесла наша наука за последние три десятилетия. Надо пытливо искать новые формы вовлечения ведущих иностранных ученых в наш научно-образовательный процесс. Необходимо восстановить традиционные и создавать новые перспективные контакты российских академических и университетских школ со странами ближнего зарубежья: они (за исключением Прибалтики) до сих пор традиционно ориентированы на Россию.

Конечно, в данном вопросе большое будущее за технологиями удаленного делового и творческого взаимодействия, а также дистанционного обучения. За последние недели в мире эти практики вынужденно актуализировались, но по большому счету они давно назрели и во многих странах активно продвигались. Безусловно, скоро мы увидим и неожиданные технические решения, и научно-организационные методологии, и новые когнитивно-психологические подходы, которые разительно изменят формы человеческих коммуникаций (как это когда-то сделали интернет и смартфон).

Главное последствие пандемии, с которой надо бороться современными научными методами — это кризис мировой и национальных экономик. Уже давно идут международные конгрессы по устойчивому развитию, но протекают они в основном в политико-энергетической плоскости, а теперь, по-видимому, настает время формирования госзаказов для национальных научных школ и транснациональных коллабораций по созданию глобальных и региональных экономико-математических моделей, в которых должны быть заложены и производственно-рыночные отношения, и социальные, и демографические, и природно-климатические, и другие возможные и невозможные, казалось бы, обстоятельства. Сопутствующих научных сверхзадач несть числа, и надо лишь мобилизоваться на их постановку и реализацию. Конечно, помимо креативности и широкого системного взгляда на стоящие междисциплинарные проблемы, здесь требуется вера в конечный успех и «длинная воля» для его достижения.

Человечество — большая семья, это подтвердят космонавты, видевшие нашу Землю из иллюминатора. Но, как говорится, в семье не без урода, и извечная борьба добра со злом отнюдь не отошла в отдаленное прошлое, эта полярность вовсе не размылась — скорее обострилась. Поэтому облик нашего будущего определяется не в последнюю очередь гуманитарными факторами. Как мы сможем осуществить симбиоз массы противоречий: межгосударственных, классовых, национальных, религиозных, политических и так далее — от этого зависит завтрашняя картина мира, определяемого как период четвертого индустриального уклада. Здесь ждут ответа свои глобальные вызовы, но уже в других науках и  смыслах — философии, социологии, этики и морали. Успехи или провалы в поисках глобальных стратегий развития пути определят, придем мы гармонии или к антиутопии.

Фото Юлии Поздняковой («Наука в Сибири»), Михаила Тумайкина и из открытых источников